Конформистское поведение в рассматриваемом нами контексте неоднородно, поэтому можно говорить скорее не о едином синдроме, а о спектре конформистских реакций.

Как известно, в психологии конформизм делится на внешний, когда личность только внешне демонстрирует согласие с мнением группы, внутренне сохраняя свою индивидуальную точку зрения, и внутренний, структурный, когда под давлением группы, индивид начинает на личном субъективном уровне воспринимать чужое мнение как свое собственное. На мой взгляд, спектр конформистских реакций в нашем случае, с одной стороны, граничит с полным безразличием к общественной жизни, что условно можно назвать позицией социального аутизма, с другой, он плавно переходит в «синдром ура-патриотизма». Можно предположить, что для большинства ура-патриотов приступ псевдопатриотического угара был обусловлен именно зависимыми чертами в организации личности и механизмами структурного конформизма, сочетающегося с демонстративными поведенческими реакциями. Можно предполагать, что большинство ура-патриотов приняли предлагаемую пропагандой точку зрения как бы автоматически, без какого-либо анализа информации. Можно предположить, что истинные фанатики, поддерживающие имперскую, милитаристскую политику, как и в других группах объединенных на основе фанатизма, составляли меньшинство, и их личностная организация скорее соответствует застревающему, паранойяльному типу.

Бруно Беттельгейм[53], анализируя почему многие жители нацистской Германии стали разделять фашистскую идеологию, пришел к выводу, что добровольное принятие навязываемых идей и форм поведения позволяло личности избежать внутреннего конфликта и сохранить чувство самоуважения. Кроме того и сами идеи могут быть психологически привлекательны для индивида, но об этом речь пойдет в следующей части книги.

Также существует достаточно большая группа людей, которые демонстрируют преимущественно конформистские реакции, которые образуют достаточно широкий спектр. На одном полюсе этого спектра находится демонстративная позиция полной аполитичности. Я предполагаю, что в действительности за внешне декларируемой позицией аполитичности стоят разные мотивации. Возможно, что некоторая часть людей не интересуется общественной жизнью из-за узости кругозора, общей интеллектуальной и эмоциональной неразвитости. Но обычно такие люди даже не говорят, что они находятся «вне политики» поскольку это не входит в круг их понятийного аппарата. Возможно, есть люди, которые решили порвать связь с общественной жизнью, потому что посвятили себя какому-то делу, которому отдают все силы, например, религии. Но предполагаю, что такие случаи составляют весьма небольшую часть. Моя гипотеза состоит в том, что большинство людей занимают аполитичную позицию, не потому что она соответствует их глубинным убеждениям и интересам, а потому что она воспринимается ими как безопасная и одновременно социально одобряемая.

Вот зарисовка атмосферы в офисе крупной компании, которую давала одна из респондентов:

«Если говорить про мою работу, то там всегда все достаточно индифферентно. Люди там могут быть недовольны курсом доллара или евро, но на политику это никогда не переходит.

Я вспоминаю, разговоры о политике у меня на работе возникали один раз, когда ввели санкции на продукты. Кто-то говорил, что теперь будут свои продукты и будет все хорошо, кто-то говорил, что цены вырастут, и будет совсем ужас. Видимо сама атмосфера офиса хорошо пресекает эти разговоры. Они мне запомнились, потому что никто в другое время у нас ни о политике, ни на около политические темы не разговаривал, и, более того, многие люди, по моим ощущениям, даже не знают, что происходит, им настолько все равно.

Люди, которые здесь работают, точно знают, что их не сократят, у них не понизится зарплата. Максимум, что будет, она просто не вырастет. Чувство безопасности, по моим ощущениям, создает эффект такой большой индифферентности.

Их волнует курс евро, потому что при их зарплатах многие летают в отпуск за границу. В этом смысле, вот это их беспокоит. Такие разговоры слышно регулярно: «А сколько евро стоит?»

Вот типичные высказывания людей, декларирующих свое неучастие в политической жизни:

«Я вне политики!», «Пусть себе дерутся за власть. Мне все равно», «Нет смысла бороться за свои права и ходить на митинги. Митинги проводятся для того, чтобы использовать вас в своих целях. Так было и так будет!», «Подумаешь диктатура! В Америке диктатура еще страшнее, потому что она незаметная. А мне и при диктатуре нормально!», «Справедливости не бывает. Надо просто уметь приспосабливаться!», «Пусть хоть фашизм! Я врач! Мое дело людей лечить».

Обычно на словах такой аполитичный человек обосновывает свою позицию тем, что он прозорлив и поэтому не подвержен влиянию толпы и не хочет, чтобы его использовали какие бы то ни было политические силы в своей игре. Или тем, что «наш народ все равно еще не дозрел до демократии», и пусть все идет своим чередом, или тем, что демократы толкают общество «из одной тюрьмы в другую». В целом, как правило, они демонстрируют благожелательность и принятие всем и всему. Например, к обстрелам территорий удаленных от их собственного месторасположения, аресту оппозиционеров. Но в тоже время они совсем не против мира, либерализма, демократии и легитимных выборов. Конформисты, находящиеся к ближе к полюсу «аутистического» спектра говорят, что политика их не интересует, потому что она им просто неинтересна. Или потому что они интересуются чем-то другим, например, музыкой, психологией и т. д. У части людей позиция аполитичности является достаточно осознанной, а иногда агрессивно отстаиваемой. Нейтральные конформисты, несмотря на внешне демонстрируемую уживчивость, могут становиться весьма злыми и раздражительными, если им намекают, что было бы неплохо заботиться не только о сиюминутных личных интересах. Конечно же, их гнев не распространяется на подавляющее большинство или общепризнанный авторитет (разве что только в очень узкой кулуарной обстановке).

Я весьма далек от того, чтобы осуждать конформистское поведение. Как известно, все мы в тех или иных ситуациях являемся конформистами. Однако иногда оно выходит за границы не только моральных норм, но и банального благоразумия. В этом отношении его можно рассматривать как одну из черт тоталитарной личности, о которой речь пойдет в следующей части книги. По моим наблюдениям, за декларируемой аполитичностью очень часто стоял страх и/или глубокое убеждение, что человек в принципе не способен влиять на власть и невозможно отстоять свои интересы честными способами (можно лишь вступить в сговор с властью или обхитрить ее пока она не видит). Относительно аргумента «отделения себя от толпы», к которому, кстати, часто прибегают психологи, думаю, здесь мы имеем дело с мнимым отделением — его социально одобряемой имитацией (цитируя М. Хайдеггера: «но мы и отшатываемся от „толпы“, как люди отшатываются»). Что касается объективных данных, подтверждающих мои наблюдения, то в опросе, проведенном Левада-центром в 2014 году, 70 % респондентов согласились с пословицей «Хочешь спокойно жить, не высовывайся»[54].