Де Грааф спросил:

— Это все?

— Все. Я понимаю. Это кажется бесцельным и бессмысленным. Чего же, черт возьми, они теперь добиваются?

— Их поступок вовсе не бессмысленный. Просто такова их цель заставить нас гадать и беспокоиться о том, что же теперь нужно FFF. Эти люди хотят создать атмосферу неуверенности, замешательства. Хотят нас деморализовать. Как мне кажется, действуют они правильно. Что же касается FFF, сэр, то мне хотелось бы узнать, как вам понравилось ваше путешествие в Тексел?

— Напрасная трата времени. Как ты и предсказывал, меня сопровождала компания старух.

— Вы ведь не собираетесь быть в Алкмаре завтра в девять утра?

— Я как раз собираюсь побывать в Алкмаре завтра в 9.00. А что мне остается делать? Рыскать вокруг и хватать всех, кто покажется подозрительным? Например тех, кто слоняется в районе места преступления?

— Это ничего не даст. У вас ведь есть друзья в университете, да, сэр? В частности, на филологическом факультете?

Полковник сказал Аннемари:

— При этом неожиданном переключении на другую тему мне следует сделать удивленный вид и спросить: «Что, черт возьми, ты имеешь в виду?» — Полковник посмотрел на ван Эффена. — Зачем, черт возьми, тебе это понадобилось?

— Сегодня, в начале вечера, я слушал в «Телеграфе» пленки FFF. Все сообщения сделаны женским голосом. Мне кажется, это голос молодой женщины. Я уверен, что она не голландка.

— Интересно. Даже очень. Вернемся к нашим загадочным иностранцам. У тебя есть какие-нибудь догадки, из какой страны может быть родом эта леди?

— В том-то и беда, сэр. Я, конечно, говорю на нескольких языках, но меня никак нельзя считать ученым-лингвистом. Местные акценты, нюансы, произношение — всего этого я не знаю.

— И ты считаешь, что люди из университета могут помочь?

— Есть некоторый шанс, сэр. Как вы говорили, нужно использовать все возможности. Пленки у меня в управлении.

— Я сделаю все возможное. Можешь уже начинать подниматься, Питер. Этот надоедливый официант опять идет к нам.

Ван Эффен встал, быстро поговорил с официантом и ушел. Вернувшись на место, он сказал:

— Противник зашевелился, сэр. Это из моего отеля «Трианон». Сообщение, конечно же, передали через управление.

Полковник терпеливо выслушал его, потом спросил:

— И как давно ты там остановился, лейтенант? Тебе пришлось выехать из собственной квартиры?

— В регистрационной книге отмечено, что я живу там уже две недели. Я обо всем договорился сегодня в пять часов дня.

— О Господи! Подделываешь регистрационные книги! Это же подсудное дело!

— Меня сейчас нельзя арестовывать. Ромеро Ангелли и его сообщники наверняка провели немало времени на телефоне, выясняя, где я остановился. Они даже установили наблюдение за отелем — маленький старый «фиат». За ними следит мой человек. Я не могу их разочаровать. Мне нужно показаться там сегодня вечером.

— Ты, похоже, ведешь активную жизнь, — заметил полковник, — полагаю, что ты не собираешься проводить там ночь?

— Ваше предположение верно, сэр. Я поставлю машину позади отеля. Потом я войду через парадный вход отеля, выйду через черный ход и поеду домой. Одна суета, и ничего больше.

— Некоторое неудобство лично для тебя. Ничего не скажешь, ты сегодня очень популярен!

Ван. Эффен посмотрел на подходившего официанта, вздохнул, быстро поговорил с ним и пошел к телефону.

— Тот же противник снова подает признаки жизни, — сообщил он по возвращении.

— А, бренди! Спасибо, сэр! На этот раз звонил сержант Вестенбринк Васко. Его сообщение, мне, конечно, передали через управление. С ним связался Ангелли. Велел передать, что мои новые друзья хотели бы встретиться со мной завтра, в одиннадцать утра. В том же месте. Это может означать одно из двух.

— Я знаю, что это значит, — ответил де Грааф. — Либо они знают, кто мы, либо нет. Вполне возможно, что эти люди не знают, что за ними следили с того момента, как они покинули «Охотничий рог». С другой стороны, вполне возможно, что они знают, что за ними следили. В таком случае преступники хотят с тобой встретиться с одной целью — чтобы выяснить, как много ты знаешь и какую опасность ты для них представляешь. Самое лучшее для них — это исключить подобную опасность. Думаю, что твои друзья постараются это сделать очень аккуратно. Если они тебя подозревают и если подозревают, что и ты их подозреваешь, то это значит, что эти люди очень умны. Но в этом случае надо было бы ожидать, что они предложат тебе встретиться на нейтральной территории. Конечно если преступники заподозрят, что ты переодетый полицейский или агент, работающий на полицию, то в таком случае, они должны автоматически предположить, что «Охотничий рог» под колпаком у полиции. С другой стороны, устроить встречу в другом месте значило бы дать понять, что твои приятели знают о тебе. — Де Грааф вздохнул. — Все слишком сложно. Все сделано для того, чтобы посеять смущение и заставить подозревать всех и вся. Может быть, они берут уроки у FFF. Или наоборот. Еще бренди, Питер? Нет? В таком случае я предлагаю на этом закончить. Мне кажется, что завтра у нас будет длинный день. У тебя есть какое-нибудь специальное задание для этой юной леди на завтра?

— Я придумаю ей что-нибудь посложнее. А пока нет.

— Гм! — задумчиво произнес де Грааф. — Вас, Аннемари, конечно же, часто видели в компании сержанта Вестенбринка.

Девушка улыбнулась.

— Я думаю о нем только как о Васко. — Да, конечно. Нам приходится беседовать, и лучше всего делать это открыто. Да это и проще.

— Конечно. Значит, вы приходите и уходите, когда считаете нужным?

— Разумеется. В этом все дело. Никаких определенных часов, никаких правил, никаких ограничений. Вы ведете себя, как вам нравится. Вы свободны, как ветер.

— И если вы будете отсутствовать в течение одного-двух дней, это не вызовет подозрений?

— Нет. — По ее голосу было видно, что она хочет о чем-то спросить, но не решается. — Я должна сама догадаться, к чему вы клоните, сэр?

— Вы для этого достаточно умны. Вам просто не хватает подготовки и опыта. Иначе у вас был бы такой же дьявольски изобретательный ум, как у лейтенанта ван Эффена. И вы бы стали такой же жутко подозрительной. Надеюсь, что с вами этого не случится.

Аннемари слегка покачала головой. Потом она вопросительно посмотрела на ван Эффена, который сказал:

— Как ты понимаешь, полковник прав.

— Я не знаю. Я чувствую, что он прав, но не знаю, в чем. Если вы решили надо мной посмеяться, то я не думаю, что это справедливо.

— Мы не собираемся над вами смеяться, Аннемари. Нам вовсе не доставляет удовольствия дразнить и унижать людей. Вот смотрите. Здесь все дело в связях. Вероятность того, что Ангелли знает о нас и что-то замышляет, примерно пятьдесят процентов. В таком случае Васко находится под подозрением, потому что он представил меня им. А из-за того, что всем известны ваши приятельские отношения с Васко, вы тоже попадете под подозрение.