Упоминая о детских годах своего брата, Екатерина в 1771 году добавила лишь, что он с тех пор сумел отличиться многочисленными «странными выходками в свете»[190]. Получив приличествовавшее его званию воспитание в Лозанне[191], Фридрих Август, вопреки ангальтской традиции, не стал служить в прусской армии, а пошел на императорскую службу. Год спустя, по достижении совершеннолетия, он официально вступил в правление Цербстом, однако фактически оставил его в руках матери, а позднее доверил княжество коллегии тайных советников. Сам он редко появлялся в Ангальте между частыми заграничными поездками, а в Йевере не бывал ни разу. Поскольку Фридрих Август не служил Пруссии во время Семилетней войны, король затаил на него обиду и даже обвинил князя и его мать в измене. Княгине и ее сыну пришлось спасаться бегством, а на Цербст была наложена высокая контрибуция. Кроме того, крупных расходов от подданных требовали военные игры князя и строительство крепостей. Не прибавила ему популярности и продажа солдат британской короне для участия в войне против американских повстанцев. Все же во время весьма формального правления Фридриха Августа экономика княжества развивалась, улучшалось попечение о бедных и практиковались религиозные свободы, чего нельзя сказать о правосудии и образовании, особенно в сравнении с соседним княжеством Ангальт-Дессау, где правил просвещенный Леопольд Фридрих Франц (1758–1807). Когда бездетный Фридрих Август умер в 1793 году в Люксембурге, то Цербст в соответствии с семейной традицией Ангальтов был поделен между линиями Дессау, Кетен и Бернбург, а Йевер и в самом деле отошел к российской императрице[192].

Итак, даже если Иоганна Елизавета действительно обделяла любовью свою первую дочь, со своей главной задачей – матери княжеской дочери – в понимании XVIII века она справилась вполне. Воспоминания Екатерины не оставляют сомнения в том, что их автор очень хорошо сознавала, кому она обязана своим успехом. Княгиня Ангальт-Цербстская проявила с избытком фантазию и энергию, определенно – и свою собственную заинтересованность, посещая на севере империи крупные и мелкие протестантские дворы своих родственников – как близких, так и дальних – и представляя им подрастающую дочь. Придворный мир произвел на юную принцессу Софию Августу Фредерику несравнимо более глубокое впечатление, чем провинциальная атмосфера гарнизонного города Штеттина, и даже брауншвейгский двор в Вольфенбюттеле, где она неоднократно гостила с самых ранних лет вплоть до своего отъезда в Россию невестой наследника престола, оставался в воспоминаниях державной мемуаристки освещенным поистине королевским блеском. Своим великолепием и строгостью церемониала он затмевал прусский двор времен Фридриха Вильгельма I[193]. Герцог Брауншвейг-Вольфенбюттельский Август Вильгельм вторым браком был женат на сестре голштинского принца-епископа Христиана Августа, отца Иоганны Елизаветы. Его третья жена, Елизавета София Мария Гольштейн-Норбургская, приходилась крестной матерью княгине Иоганне Елизавете. Взяв на себя заботу о воспитании крестницы, именно она устроила ее брак с князем Ангальт-Цербст-Дорнбургским. Свадьба состоялась в брауншвейгском замке Фехелде в 1727 году, когда Иоганне Елизавете было 15 лет[194]. В те годы в Вольфенбюттеле толпами собирались представители высшей европейской знати, и если Екатерина по праву смотрела на свой жизненный путь как на уникальную карьеру, то ее собственные воспоминания подтверждают, что одним из важнейших занятий придворного общества было изучение шансов на завязывание новых семейных связей и устройство выгодных браков: «Дистанцию в положении и состоянии… можно было сократить благодаря выгодным родственным связям»[195]. С этой точки зрения юной цербстской принцессе особенно импонировала старая герцогиня Христина Луиза, происходившая из швабского дома Эттингенов, вышедшая в 1690 году замуж за Людвига Рудольфа, сына герцога Антона Ульриха Брауншвейгского и заброшенная судьбой в Северную Германию – казалось бы, совершенно безнадежно. Однако впоследствии, отмечает Екатерина, ее авторитет возрос благодаря выгодным бракам ее дочерей: с императором Карлом VI, сыном Петра I великим князем Алексеем и герцогом Фердинандом Альбрехтом Брауншвейг-Бевернским. Среди ее внуков оказались императрица Мария Терезия, уже покойный к тому времени император Петр II, Елизавета Христина – супруга Фридриха II и королева Дании Юлиана[196]. В этом славном списке, приведенном Екатериной в своих мемуарах, остался без упоминания лишь один внук герцогини – Антон Ульрих Брауншвейг-Вольфенбюттельский, женившийся в 1739 году на дочери герцога Карла Леопольда Мекленбург-Шверинского Елизавете, племяннице российской императрицы Анны Иоанновны. Под именем великой княгини Анны Леопольдовны мекленбургская принцесса исполняла обязанности регентши при своем новорожденном сыне императоре Иване VI Антоновиче в 1740–1741 годах – вплоть до того дня, когда совершенный дочерью Петра Великого Елизаветой государственный переворот прервал казавшуюся столь перспективной брауншвейг-мекленбургскую линию наследования российского престола и ввел в игру семейство голштинских герцогов. Свергнутому с престола семейству, правившему прежде в России, пришлось тяжело. Так, во время своего путешествия в Петербург в начале 1744 года цербстская княгиня и ее дочь София узнали, что императрица Елизавета Петровна неожиданно отказала брауншвейгскому семейству в возвращении в Германию и оставила их, вопреки ожиданиям, под арестом[197]. Анна Леопольдовна умерла в ссылке в 1746 году, а претендент на трон Иван VI погиб в Шлиссельбургской крепости уже в екатерининское царствование – в 1764 году при неудавшейся попытке освободить его из заключения[198]. А в тот момент, когда императрица в своих автобиографических записках демонстрировала разветвленное родство брауншвейгских герцогов, не упомянув несостоявшегося императора ни единым словом, его отец принц Антон Ульрих с четырьмя младшими детьми все еще жил в ссылке в негостеприимных Холмогорах под Архангельском, на побережье Северного моря[199].