Наташка иногда мне звонила. И даже пару раз приезжала в гости. Но моя новая школа, новые подруги и отсутствие свободного времени не оставили нам шансов на дальнейшую многолетнюю дружбу. Тем для разговоров становилось все меньше, и общение постепенно сошло на нет.

Уже много-много лет спустя, в возрасте за тридцать, мы нашлись с Наташей в «Одноклассниках», и она рассказала, как сложились судьбы героев этого рассказа. Красавицы Таня и Жанна практически сразу после школы повыходили замуж. Таня – за хозяина салона подержанных автомобилей, Жанна – за директора кооператива по производству колбасы. Или наоборот. Не важно. Главное – обе нарожали детей, растолстели, сидят дома, счастливы.

Божественный Миша эмигрировал в США, действительно с прицелом на актерскую карьеру. Но по пути в Голливуд зарулил к друзьям в Огайо, немного там задержался, потом привык. Сейчас водит траки по Америке и тоже, наверное, счастлив.

Его друг поступил в военное училище. Служит где-то на Камчатке, в РВСН. Подполковник. Целится ракетами в Огайо.

Ну и про мигунов и жевунов еще было много подробностей. Кто-то выбился в люди, кто-то пошел по стопам родителей и спился. Но мне уже это было неинтересно, я их почти не помню.

Домашняя психология (от автора)

Описанные выше события происходили очень давно, еще в начале 90-х, но маньяков с тех пор меньше не стало. Кажется, их стало даже больше. Сейчас у меня самой подрастает дочь, и я уже начинаю серьезно беспокоиться за ее безопасность. Жаль, конечно, что «мокрая химия» не в тренде у современной молодежи. Но знаете, есть и сейчас способ не хуже. Мой ребенок давно выпрашивает покраску волос в какой-нибудь термоядерный фиолетовый или голубой. Я активно отбрыкивалась, но во время написания этого рассказа, покрываясь холодным потом от осознания того, что была в полушаге от смерти и только прическа меня спасла, поняла, что дочке надо срочно дать денег и отправить в парикмахерскую. Воплощать ее мечты о красоте в наилучшем виде.

Судя по хроникам происшествий, маньяки – народ некультурный, в моде не разбирающийся и вряд ли имеющий в идеалах девушку с малиновыми волосами. Авось дурацкий вид и взрыв цвета на голове отпугнет потенциального насильника и сохранит ребенку жизнь. Поэтому сейчас допишу и пойду выяснять, что именно там удумала моя дочь и на какой день лучше записать ее в салон. Собственно, и вам советую сделать то же самое. При встречном желании ребенка, разумеется.

Дуся-агрегат

Отмотаю-ка пленку немного назад и вернусь к нашему переезду в Люберцы. В конце восьмидесятых – начале девяностых этот промышленный город всего в десяти километрах от столицы гремел на всю страну. Правда, не очень хорошей славой. Кто тогда не слышал про отмороженных на всю голову «люберов»?

Десятилетиями путь большинства детей этой рабочей окраины был предопределен заранее: ПТУ или техникум. А далее – монотонная пятидневка на заводах и фабриках. По выходным – принудительный выгул наследников в парке на Наташинских прудах. Выгул, переходящий в добровольную пьянку с собратьями по несчастью.

Пока мамаши убирали квартиры и наваривали борщ на всю неделю, папаши располагались на берегу водоема с беленькой, нехитрой закусью и вели беседы «за жизнь». Или резались в картишки, одним глазом присматривая за спиногрызами, доламывающими ржавые качели и горки. Иногда беседы переходили в более оживленный формат. В мордобой. Изголодавшиеся по развлечениям дети радовались пьяным дракам, как леденцовому петушку на палочке.

Особо хозяйственные мужики выбивали на предприятиях участки в шесть соток где-нибудь на торфяниках под Шатурой. Каждое субботнее утро с тяпками и лопатами они грузились всей семьей в электричку и отправлялись на освоение болот. Освоение, впрочем, тоже редко проходило без возлияний и битв за границы участка и охрану урожая.

Младшее поколение принимало такую жизнь как данность. Ведь никто и не догадывался, что может быть иначе, и счастье можно найти не только в самодельной наливке из черноплодки и в свадьбе с белой фатой и пластиковыми куклами на капотах «Волжанок».

Но началась перестройка, и кооперативное движение обломало многолетние традиции.

В видеосалонах, куда по вечерам стекались все сливки молодежи, демонстрировали фильмы о яркой и необычной зарубежной жизни. Крутой Брюс Ли рубил врагов в капусту, Терминатор обещал вернуться, а бесстыжие немецкие порнозвезды вызывали странные эмоции и позывы. И давали понять, что женщины бывают не только такими, как соседка Наташка, на которой женился в восемнадцать лет «по залету», но и красивыми, без застиранной ночнушки и головной боли по ночам.

После просмотра всего ассортимента кассет люберецким открылась страшная истина: в Америке не работают, рассекают на блестящих машинах, сорят деньгами и меняют подружек-блондинок, как перчатки. Собственная убогая жизнь в малогабаритной двушке с родичами и работа за три копейки на заводе стала казаться сущей нелепицей. Разумеется, хотелось того же, чем на экранах занимались простые пацаны из Голливуда. Но встал вопрос, как этого достичь, и побыстрее? Пока жизнь не закончилась пенсией и возделыванием доставшихся по наследству грядок?

Образование ребятам поправить было сложно – сказывалась и слабая генетика, и огромные пробелы в школьной программе. Путь в институты для большинства был заказан. Да и не всем тогда, чтоб выбиться в люди, нужно было это самое образование. Поэтому люберецкие пошли не по пути разума, а по пути силы и здоровья.

По всему городу, как грибы, стали открываться «качалки». Под возмущение бабушек-соседок в подвалы жилых домов завозились тренажеры, стены оклеивались фотографиями Шварценеггера, Сталлоне, а также грудастых дам в бикини и без. И дело пошло. К вечеру в подвалы устремлялись ручейки молодых людей с полиэтиленовыми пакетиками, где лежала форма для занятий.

Популярность «качалок» была так велика, что их устраивали даже в школах, разумеется, неофициально. Просто физрук брал директора в долю и вечером стриг купоны с дополнительных занятий по физкультуре.

Попутно в Люберцах множились магазинчики, торгующие анаболиками, белковыми коктейлями и прочим спецпитанием для культуристов.

Когда необходимая кондиция была набрана, ребята начали бескорыстно выплескивать свою агрессию, попутно продвигая собственную идеологию и демонстрируя отличные физические данные. Группами ездили на электричках в Москву, где устраивали рейды по вылову длинноволосых поклонников Цоя и панк-групп. Неправильного товарища могли подстричь, прочитать лекцию и почистить физию для закрепления результата. Тем, кто огрызался или пытался противостоять, чистили уже основательнее. И не только физию.

Вскоре подобный пиар принес свои плоды, и к люберецким качкам потянулась очередь из коммерсантов. За охраной и защитой. Уже, разумеется, не бескорыстной. Впрочем, кто не тянулся, того могли и сами уговорить. Не гордые чай. Не переломятся.