В рассказе Столыпина нет вымышленных героев. Генерал, который, по убеждению солдат и матросов, не мог дать команду отступать, – это Степан Хрулев, некогда командир партизанского отряда, а теперь один из руководителей обороны Севастополя. Кстати, Столыпин показал ему рукопись, и генерал Хрулев сделал на полях несколько замечаний и дополнений. В рассказе описан таинственный монах, внезапно возникший из темноты. Он тоже имеет своего прототипа – это протоирей Иоанникий (Савинов), чье сложное имя матросы любовно сократили до Аники. Он стал третьим в истории русской армии и флота священнослужителем, награжденным Георгиевским крестом. В рассказе Хрулев и Столыпин спрашивают монаха: «Что это у вас за трофеи?» – «Два штуцера, вырвал я из рук зуавов, спас их, может, быть от греха; а вот это ружье принадлежало злому человеку, он хотел меня убить, видите, и рясу всю прорвал». – «Да как же вы уцелели?» – «На мне была эпитрахиль», – отвечал он спокойно. Мы невольно преклонили перед ним головы».

Сравнивая «Ночную вылазку в Севастополе» с «Севастопольскими рассказами» Льва Толстого, публикацию которых в скором времени начал журнал «Современник», нельзя не заметить разницы в таланте авторов. Столыпину было далеко до одного из величайших писателей, которых знает мировая литература. Вместе с тем рассказ Столыпина представляет собой добротную прозу, написанную в лучших традициях реализма. «Ночную вылазку» можно назвать не столько художественным произведением, сколько великолепным образцом военной журналистики, написанным с большим знанием дела и вниманием к деталям окопной жизни. При этом Столыпин не был полностью свободен в изложении материала, о многом пришлось умолчать по цензурным соображениям. Наконец, следует принимать во внимание, что рассказ сочинялся не за письменным столом, а в траншеях Малахова кургана под непрерывным обстрелом. Ежедневно гибли товарищи Толстого и Столыпина, и писать в такой обстановке было равносильно подвигу. Осадное положение сказалось на качестве рукописи Столыпина. Посылая рассказ в редакцию «Современника», Лев Толстой счел нужным просить Некрасова: «Несмотря на дикую орфографию этой рукописи, которую вы уже сами распорядитесь исправить, ежели она будет напечатана без цензурных вырезок, чего старался всеми силами избежать автор, вы согласитесь, я надеюсь, что статей таких военных или очень мало, или вовсе не печатается у нас и к несчастию». Возможно, Столыпин, как многие аристократы, свободно писал на французском языке, но не был тверд в русской орфографии.

Литературный дебют Аркадия Столыпина оказался очень удачным. Его рассказ опубликовал журнал «Современник», что само по себе являлось честью для начинающего писателя. Так получилось, что Аркадий Столыпин вошел в литературу рука об руку со Львом Толстым, чей талант был окончательно признан после появления очерков из осажденного Севастополя. Для читающей России рассказы, подписанные «Ст» и «Л.Т.», стояли в одном ряду, как произведения, впервые раскрывшие правду о Крымской войне.

Лев Толстой писал из Севастополя, что «Столыпин уже начал рассказ бывшего дела, я тоже напишу его, может быть». Речь шла о деле на Черной речке, в котором Аркадий Столыпин участвовал, так же как Дмитрий Столыпин. Но рассказа он не закончил. Впоследствии Лев Толстой упоминал, что Столыпин «сжег все свои писаные воспоминания о войнах… потому, что пришел к убеждению, что война зло…»[77]. Сам Толстой написал об этом сражении не рассказ, а солдатскую песню «Как четвертого числа нас нелегкая несла горы отбирать». Он обвинял бездарных генералов, по вине которых погибли тысячи солдат. Солдатская песня заканчивалась непечатными словами:

Льву Толстому пришлось держать ответ за солдатскую песню. Полагают, что она положила конец карьере многообещающего артиллерийского офицера, после чего начался путь великого писателя. Аркадий Столыпин выбрал прямо противоположную дорогу. Он посвятил себя военной карьере и покончил с литературой. Если у него имелось свое мнение о приказаниях начальства, то он держал его при себе. Отчасти это объяснялось тем, что в конце войны он состоял при главнокомандующем сухопутными и морскими силами в Крыму князе М.Д. Горчакове. Князь не снискал лавров полководца, тем не менее после заключения мира был назначен наместником Польши. Столыпин намеревался просить руки его дочери Натальи. Согласно семейной легенде, однажды Столыпин улучил удобную минуту после своего доклада и, собрав бумаги, начал: «Ваше сиятельство, теперь у меня еще есть…» Но главнокомандующий недовольно перебил его: «Нет, я устал, довольно, завтра доложишь». Сконфуженному Столыпину пришлось ретироваться. Но все-таки разговор состоялся и имел благоприятный исход. Комментируя семейную легенду, добавим, что Столыпины, конечно, не были ровней князьям Горчаковым. Но княжна Наталья Горчакова по меркам того времени слишком долго пробыла в невестах, а достойного претендента на ее сердце все еще не находилось. Вероятно, по этой причине наместник Польши дал согласие на брак.

В этом браке родился Петр Аркадьевич Столыпин.

В дворянском роду Столыпиных было немало храбрых воинов и государственных деятелей. В предыдущей главе рассказано не обо всех Столыпиных, служивших Отечеству. За рамками нашего повествования остались Столыпины-дипломаты и Столыпины-придворные, а среди них также были весьма видные фигуры. Но все-таки самым знаменитым представителем этого рода, носившим фамилию Столыпин, был, безусловно, Петр Аркадьевич Столыпин.

Петр Аркадьевич Столыпин родился 2 апреля (15 апреля по новому стилю) 1862 г. в семье Аркадия Дмитриевича и Натальи Михайловны Столыпиных. Он был потомком двух старинных родов: дворянского и княжеского. О роде Столыпиных говорилось в предыдущей главе. Род Горчаковых возводил себя к князю Михаилу Черниговскому, убитому в Золотой Орде по приказу хана Батыя за отказ поклониться идолам и причисленному к лику святых. В апологетической литературе о Столыпине можно встретить подобное утверждение: «Петр Аркадьевич Столыпин – по матери Рюрикович – принадлежит к потомству св. равноапостольного князя Владимира, Столыпин был потомок свят. Ольги, бабки св. Владимира, и потому не мудрено, что душа его так горела любовью к России»[78]. Однако еще в позапрошлом веке большой авторитет в области генеалогии Г.А. Власьев, написавший трехтомное исследование «Потомство Рюрика»[79], выразил обоснованные сомнения в родстве Горчаковых с князем Михаилом Черниговским: «Родословие князей Горчаковых, как оно изложено в Бархатной книге, должно быть признано положительно ошибочным» из-за несоответственно большого количества поколений между Родоначальником и потомками, а также из-за отсутствия каких-либо подробностей об их жизни и службе. На самом деле Горчаковы получили свое имя по карачаевскому наместнику Горчаку, а четырнадцать колен до Рюрика крайне сомнительны. Но даже без мифических предков Горчаковы были знаменитым родом, давшим множество военных, государственных деятелей и дипломатов, среди которых выделялся канцлер А.М. Горчаков, лицейский товарищ А.С. Пушкина и многолетний руководителю российской внешней политики.