– Не знаю, – сухо сказал Майкл. – Служили? Стрелять доводилось?

– Сказал же, патронов нет.

– Пластырь?

Тот кивнул.

– Все улажу.

– Это Пластырь, – сказал Майкл солдатам. – Ваш новый командир.

Солдаты непонимающе переглянулись.

– Вы, ребята, типа, преступники? – спросил один из них.

– Тебе сейчас не наплевать, честно?

– Давайте уже, – сказал Пластырь. – Будьте хорошими парнями и слушайте, что он вам сказал.

Солдаты вопросительно переглянулись и вылезли из кузова. Как только Пластырь и его помощники отодвинули барьер, Майкл дал газу и быстро поехал по дороге. Рэнд встретил их у ангара, голый по пояс и обливающийся потом, с обмотанной грязной тряпкой головой.

– На каком мы этапе? – спросил Майкл, вылезая из машины. – Док затопили?

– Есть проблема. Лора нашла еще один дефектный участок. Ржавчина по всему листу.

– Где?

– На носу по правому борту.

– Блин.

Майкл махнул рукой в сторону оставшихся пассажиров.

– Придумай, что с ними сделать.

– Где ты их взял?

– Подобрал по дороге.

– А это Домкрат? – спросил Рэнд.

Тот сидел, уткнувшись в ворот рубашки и что-то бормоча.

– Что с ним случилось?

– Не знаю, но вряд ли что-то хорошее, – ответил Майкл.

Рэнд помрачнел.

– Это правда насчет поселений? Все захвачены?

Майкл кивнул.

– Да, похоже, что так.

– Майкл, думаю, нам надо побольше людей на въезде, – перебил его Грир. – Через пару часов стемнеет.

– Рэнд, как насчет этого?

– Думаю, несколько человек сможем прислать. Ломбарди и таких, как он.

– Вы двое, – обратился Майкл к телеграфистам. – Пойдете со мной. А ты…

Он посмотрел на женщину.

– Что делать умеешь?

Женщина приподняла брови.

– Помимо этого.

Она на мгновение задумалась.

– Наверное, готовить немного.

– Немного лучше, чем ничего. Ты на работе.

Майкл быстро пошел по трапу на корабль. К носу корабля подвели кран, и у борта в люльках сидели шесть человек. У дальнего конца створки дока рабочие в сварочных масках и толстых перчатках вырезали куски из большого листа, на замену ржавой обшивке. Из-под дисков летели искры.

Лора стояла у рейлинга. Увидев Майкла, спустилась к нему.

– Извини, Майкл, – сказала она, перекрикивая визг пил. – Я знаю, что время неподходящее.

– Какого черта, Лора?

– Ты хочешь, чтобы он утонул? Утонет обязательно. Я такие вещи не пропускаю. Еще меня поблагодаришь.

Это была не просто задержка, а настоящая катастрофа. Пока корпус не герметичен, они не могут затопить док. Пока они не затопят док, они не смогут запустить двигатели. Только на то, чтобы затопить док, уйдет шесть часов.

– Как думаешь, сколько времени уйдет, чтобы их заменить? – спросил Майкл.

– Вырезать новые, снять старые, поставить на место, заклепать, приварить. Шестнадцать часов, минимум.

Спорить с ней смысла не было, это не тот вопрос, где допустима спешка. Майкл резко развернулся и пошел вдоль дока.

– Куда идешь? – крикнула вслед ему Лора.

– Долбаную сталь резать.

68

Время 17.30, солнце зайдет через три часа. Питер сделал все, что мог, на данный момент. Уже даже спать не хотелось, но надо было собраться с мыслями. Пока шел домой, думал о Джоке. Не то чтобы он чувствовал к нему какую-то привязанность, в свое время это был незрелый и противный юнец, из-за которого он сам едва не погиб. Может, от винтовки, что ему дали, толку не будет. Однако тот день на крыше, возможно, стал переломным в его жизни. Никогда не поздно начать с начала.

Охраны у дома не было.

Питер ринулся вверх по лестнице и вбежал в дом.

– Эми! – крикнул он.

Тишина.

– Я здесь.

Она сидела на кровати, аккуратно сложив руки на коленях и глядя на дверь.

– Ты в порядке? – спросил он.

Она посмотрела на него. Ее лицо изменилось. Она лишь меланхолично улыбнулась ему. Комнату наполнила странная тишина – не просто отсутствие звуков, но нечто большее, более пугающее.

– Да, я в порядке.

Она хлопнула по матрасу.

– Посиди со мной.

Питер сел рядом.

– Что такое? Что случилось?

Она взяла его за руку, не глядя ему в глаза. Питер ощутил, что она собирается что-то сказать ему.

– Когда я была в воде, то попала в одно место, – сказала она. – По крайней мере, мое сознание это сделало. Не знаю, смогу ли это правильно объяснить. Я так счастлива там была.

Он понял, что она хочет сказать.

– Ферма.

Ее глаза встретились с ним взглядом.

– Я там тоже бывал.

Как ни странно, он не чувствовал удивления. Эти слова должны были быть сказаны.

– Я играла на пианино.

– Да.

– И мы были вместе.

– Да. Были. Лишь мы одни.

Как хорошо сказать это, как хорошо произнести эти слова. Знать, что он не одинок, в конце концов, с этими его снами, что в них есть что-то реальное, хотя сложно сказать, что такое та реальность, лишь то, что она существует. Он существует. Эми существует. Ферма, то счастье, что они обрели там, существуют.

– Ты спрашивал меня сегодня утром, почему я пришла к тебе в Айове, – сказала Эми. – Я не сказала тебе правды. По крайней мере, всей.

Питер ждал.

– Когда ты изменяешься, тебе надо оставить себе что-то, какую-то память. То, что было тебе дороже всего. Во всей твоей жизни, лишь одно.

Она подняла взгляд.

– Я хотела оставить себе тебя.

Она плакала, крохотные, сверкающие, как алмазы, капли слез повисли на ее ресницах, будто капли росы на листьях.

– Питер, ты сделаешь то, что я попрошу?

Он кивнул.

– Поцелуй меня.

Он сделал это. Не поцеловал ее, а будто провалился в мир, состоящий из нее. Время замедлилось, остановилось, оно неспешно кружилось вокруг них, будто волны, обтекающие пирс. Он ощутил умиротворение. Его душа воспарила. Его сознание находилось одновременно в двух местах, в этом мире и в другом: в мире фермы, в мире за пределами пространства, за пределами времени, там, где пребывали лишь они двое.