Она была прирожденной морячкой. Само отплытие из бухты восхищало ее так же, как и его.

Странно, но, будучи девушкой из рабочего квартала, она мало удивлялась и его яхте, и тем, которые проплывали мимо. Его прежние знакомые обычно восторгались.

Хани стояла, держась за снасти. На ней была желтая, очень просторная штормовка. Она совсем не смущалась, что выглядела немодно, что шаловливый ветер растрепал ее волосы. Когда набежавшая на яхту волна обдала ее брызгами, Хани лишь тряхнула головой и засмеялась.

Солнце садилось, поэтому бриз начал обдавать прохладой. Лавандовый вечер тускнел, а с ним начало тускнеть и его настроение.

Джошуа не отрывал руку от штурвала и наконец прокричал:

— Поворачиваем назад. Уже поздно. Входим в бухту.

— Хотелось бы остаться здесь навсегда, — не удержалась Хани.

Когда они взяли курс на яхт-клуб, небоскребы просто пылали огнем. И волны блестели. Они будто плыли сквозь разбушевавшийся пожар. Их взгляды встретились. В тот момент обоим стало очевидно, что возвращаться не хочется.

— Когда я был мальчишкой, то обычно приезжал на велосипеде к пристани посмотреть, как богатые родители усаживают своих чад в яхты, подобные этой. Я тогда и представить не мог, что у меня будет вот такая.

— Да, яхта прекрасна.

— Шестьдесят футов совершенства. Ее корма из особо прочного волокнистого стекла, режет волны как бритва.

— И внутри прелестно. Все обшито полированным тиковым деревом.

— Я сам покрывал его лаком в свободное время.

— Я рада, что ты увлекаешься плаванием, а не скалолазанием, — заметила она.

— Почему?

— Потому что я боюсь высоты.

Она смотрела на него застенчиво, обворожительно улыбаясь. Интересно, почему она подчеркивала свою заинтересованность в том, в чем и он был заинтересован?

Он указал на два построенных им здания, и она восторженно отозвалась. Показал реконструируемый отель.

— Вон там вырастет новый небоскреб.

— Прекрасно. Так современно! Я в восторге.

Он попытался скрыть, что слова польстили его тщеславию.

— До сих пор вся моя жизнь в том только и состояла, чтобы завладеть, скупить. Сделать деньги.

В этом был весь смысл. — Он взглянул на нее, понимая, что ее улыбка имеет магическое действие.

До сих пор. До того как появилась ты. Он умолк.

Не хотелось опять подталкивать ее. — Я лучше помолчу, — неуклюже заключил Джошуа.

— Нет, пожалуйста. Я хочу знать о тебе больше.

Как тебе удалось купить этот отель?

Он подправил главный парус.

— Так же, как и другие, — путем скупки акций. Его лицо потемнело. — Точно так же я куплю вон тот.

Он указал в сторону отеля Уатта, и она напряглась. Руки вцепились в канаты.

В глазах Джошуа блеснули колючие льдинки.

— Я собираюсь скупить комплекс отелей Уатта и затем распродать разным лицам, чтобы ничего не осталось, чтобы стерлось из памяти его имя.

— Ты хочешь предпринять еще одну безжалостную операцию по скупке акций? — еле слышно спросила Ханн.

— Да, очень безжалостную. — К нему вернулось нервное напряжение. — Иногда мне кажется, что цель моей жизни — купить этот отель и разрушить его до основания. Но чего я действительно хочу так это уничтожить самого Уатта.

— Почему? — спросила она сдавленным голосом.

Губы как-то сразу пересохли.

— Месть. Будучи ребенком, я хотел убить его. Но прошли годы, и я понял, что убийством ничего не достигну.

— Уже хорошо… — Она встревоженно оглянулась.

Его густой голос звучал холодно.

— Я хотел сказать, что убить его легче всего.

— Но почему? Почему ты так возненавидел его?

Ты не подумал, что у него есть семья? Жена, дети?

— А на кой черт мне о них думать?

— Потому что они люди. И ты тоже человек. Она оперлась о стенку кабины, отступив от него. Пусть Хантер Уатт идет своей дорогой.

— Ты что, не в своем уме?

— Я ничего не прошу для себя. — Она пыталась скрыть выражение своих обеспокоенных глаз, но все равно стояла на своем, словно речь шла о ее интересах. — Не тронь его, Джошуа. Думай о своей жизни.

— Ты не отдаешь себе отчета в том, что говоришь, — взвился он, но постепенно вспомнил, что вряд ли стоит ее в чем-то винить.

Она такая милая и нежная, такая альтруистка.

Разве ей понять, как вина, горе и ненависть могут перемолоть человека. Он, наверное, напугал ее своим натиском эгоцентризма. Но прежде, чем он мог объяснить самому себе, почему не может уступить ее просьбе, произошло нечто тревожное. Он это почувствовал.

Три громких скрежещущих удара.

Он взглянул из-под паруса и испугался. Зрачки расширились, лицо побледнело. Хани пронзительно вскрикнула.

Дьявол!

Огромная яхта оказалась по их левому борту.

Джошуа точно прирос к штурвалу.

— Другой курс! Скорей! — Он крутанул руль вправо.

«Волшебница» неуклюже наклонилась и замерла из-за удара волны. Ее кливер слегка переместился, но яхта будто вздыбилась. Волны и брызги окатили палубу, залили кубрик.

Тяжеловесная яхта неторопливо двигалась им навстречу. Хани по скользкой палубе бросилась к механической лебедке, чтобы ослабить кливер, а вместо него подтянуть главный парус.

Как раз в тот момент, когда Джошуа думал, что все пропало, и прижал к себе Хани, чтобы заслонить ее от удара, штурвальный на той самой яхте заметил их и резко включил задний ход. От столкновения их отделяли несколько сантиметров. Резкий маневр большой яхты вызвал сильное сотрясение «Волшебницы».

Джошуа отпустил Хани и с волнением смотрел, как огромная яхта начала медленно от них отдаляться. Негодяи! Или перепились, или что-то случилось.

— Ты была на волосок от гибели! Это ужасно, прошептал он, смягчаясь при виде ее страха. Джошуа и думать забыл о Хантере Уатте.

Она оказалась в его объятиях — мягкая, маленькая, жаждущая поддержки и защиты, точно напуганный ребенок. Их тяжелые, пропитанные соленой водой штормовки, шурша, прилипли друг к Другу.

— Думаю, мы спасены. — Она по-прежнему дрожала от испуга и не скрывала желания прильнуть к нему.

— Хани, Хани! — Его осевший голос успокаивал, а ладонями он удерживал ее лицо, привлекая все ближе. Какое-то время он не отпускал ее, ждал, пока она немного придет в себя. Зато теперь в нем росло напряжение, и он начал убеждать себя в том, что лучше позволить ей высвободиться. — Расскажи мне о себе, — попросил Джошуа, легонько ее отстраняя.