–Нет, но… Констебль, а вы не могли представить меня ей? Я буду очень вам признателен,– спохватился Дик, сообразив, что вот он – тот шанс, который ему нужен.– Меня зовут Ричард. Ричард Генри Кавендиш.

Полицейский прищурил глаза.

–Кавендиш? Уж не родственник ли вы…– Он махнул рукой назад.

–Да. Я ее брат,– кивнул Дик.

–Теперь понимаю,– смягчился констебль.– Пойдемте. Я помогу вам.

Купюра в один кинг перекочевала в его руку, и страж закона окончательно подобрел.

К счастью, девушка еще не успела скрыться из вида, и догнали они ее очень быстро.

–Мисс! Пожалуйста, задержитесь на минутку!– окликнул ее полицейский.

Леди повернулась и…

–Ричард?– спросила она удивленно.

–Джейн?– растерялся Дик, увидев свою вчерашнюю знакомую и узнав ее больше по голосу, так как вуаль опять скрывала большую часть лица.

–Вы знакомы?– спросил констебль.

–Да. Нас уже представили друг другу,– кивнула Джейн, беспокойно проведя пальцами по навершию трости.– Что вы здесь делаете, Ричард? Впрочем…– Она посмотрела на полицейского и сказала мягко, но решительно, сопроводив слова очаровательной улыбкой:– Благодарю вас, констебль, можете идти. Спасибо за вашу заботу!

Полицейский потоптался на месте, но потом все же послушался и вернулся к напарнику. Наверное, окажись здесь инспектор Стрикленд, он бы непременно заинтересовался происходящим. Но увы, его здесь не было, а рядовые стражи порядка набирались вЛандерине больше с учетом их физической силы. Для них все выглядело совершенно безобидно. В самом деле, не страшно, если юная леди посмотрит место происшествия, ведь все, что можно, следователи уже проверили и нашли. И конечно, стоит ли удивляться, если девушка понравилась молодому человеку. А что предосудительно гулять вдвоем по аллеям, так полиции такие вопросы не касаются.

В густых вечерних сумерках Дик никак не мог различить лицо Джейн. В ярко освещенном зале уЭйнардов сквозь вуаль еще получалось что-то рассмотреть, но сейчас тонкая преграда была непроницаемой.

–Ричард, примите мои соболезнования,– сказала девушка, когда молчание затянулось.– Мне очень жаль. Если я могу чем-то помочь…

–Что вы здесь делаете?

Первая оторопь прошла, и на смену ей пришла осторожность. Слишком много загадок было в этой женщине.

–Гуляю.– Тонкие пальцы в белых перчатках сжались на рукояти трости.

–И это правда?– Дик вглядывался в черную вуаль, словно рассчитывая, что она внезапно исчезнет.

–Да.

–Такая же правда, как то, что вы знакомы с графом Уинчестером?

–Я действительно с ним знакома.– Голос девушки теперь звучал холодно.

–Но ваш муж не был…

–А это вас совсем не касается.– Джейн сделала шаг назад.– С какой целью вы меня преследуете?

–С какой целью вы интересуетесь убийством моей сестры?– в тон ей ответил Дик.

–Допустим, мне нравится сплетничать с подругами, обсуждая последние новости. К счастью, у меня нет ни мужа, ни отца, ни брата, и некому запретить мне читать газеты. Я пользуюсь полной свободой. Особенно здесь, вЛандерине.

Девушка с вызовом подняла голову. Все в ней, от упрямого подбородка до плотно сжатых губ, говорило о бунтарском духе. Прохладный ветерок донес до Ричарда аромат ее духов. Печаль, одиночество и свобода – вот что скрывалось в этом запахе.

–Кто вы на самом деле, Джейн?– тихо спросил Дик.– От кого вы скрываетесь?

–А с чего вы взяли, будто я скрываюсь от кого-то?

Девушка стояла, небрежно опершись на трость, невозмутимая и холодная как лед. От ее первоначальной доброжелательности не осталось и следа. И теперь Ричард злился уже на себя. Не следовало быть настолько резким.

–Вы прячете лицо под вуалью,– ответил он, стараясь говорить как можно мягче.– Вы называете себя чужим именем.

–Какая проницательность,– хмыкнула девушка.– Быть может, я ношу вуаль, чтобы скрыть уродство.

–Вы красивы. И знаете об этом,– перебил ее Дик.– Покажите мне свое лицо.

–Если я это сделаю, вам придется на мне жениться,– с иронией произнесла Джейн.– Не могу же я допустить, чтобы мое уродство видел посторонний.

–Заключим пари?– улыбнулся Дик, которого начала развлекать эта пикировка.– Если вы окажетесь некрасивой, я все равно на вас женюсь.

–А кто будет судьей?– Голос Джейн немного потеплел и стал скорее насмешливым.– Боюсь, что не могу принять подобный вызов. Чтобы потом не жениться на уродине, вы объявите меня первой красавицей.

–Даю вам слово джентльмена, что буду справедлив и честен.

–Мне казалось, что слово «джентльмен» само собой подразумевает и честность, и справедливость,– заметила Джейн.

–В таком случае, предполагая, будто я могу объявить вас красавицей, лишь бы не жениться, вы выражаете сомнение в том, что я джентльмен? Я правильно вас понимаю?

Девушка покачала головой и неожиданно мягко улыбнулась.

–Нет, Ричард, я совершенно точно не сомневаюсь в том, что вы джентльмен.

–Раз так…

–Но я не подниму вуаль. Считайте это моим обетом.

–Обетом?– удивленно переспросил Дик.

–Таким же, как обет молчания у монахинь, например,– повела плечиком Джейн и, бесцеремонно отвернувшись от Ричарда, продолжила свой путь к выходу.

Поколебавшись немного, молодой человек последовал за ней. Он не желал, чтобы эта девушка вновь пропала из его жизни. Дик хотел разгадать ее тайну, хотел понять, что скрывается за ее странными поступками и не менее странным поведением. Джейн была соткана из сплошных противоречий. То мягкая и удивительно женственная, то холодная и непреклонная, словно сталь, то чересчур раскованная и непосредственная, то отстраненная и неприступная. Даже ее губы – единственное, что Ричард видел из-под вуали,– в разные моменты словно принадлежали двум разным людям: то становились твердыми и решительными, свидетельствуя о неуступчивом и бунтарском характере, то дарили кроткую и нежную улыбку женщины, которую хотелось защищать и опекать.

Джейн. Теперь она была Джейн Стэнли. Молодая богатая вдова, приехавшая из провинции. Вдовам позволено намного больше, чем юным неопытным девушкам, а северянки славятся вольными нравами. Там, в горах, за Серым городом, жизнь непростая и часто опасная, поэтому к оружию привычны все, включая женщин. Одежда в цветах позднего траура объясняет и нежелание показывать лицо, и возможность бывать на приемах – время затворничества уже закончено, а время печали еще не прошло. Легенда небезупречная, но неделю должна продержаться. Больше и не нужно. Вот только очень уж не хотелось встречать знакомых Джеймса. Женские платья и косметика изменяют лицо, но не настолько, чтобы близкие друзья и заклятые враги ничего не заподозрили. Вуаль отчасти защищает от пристальных взглядов, но подвергать свой маскарад лишним испытаниям не хотелось. И менее всего она рассчитывала встретить Дика Кавендиша в первый же час своего расследования. А ведь все так неплохо начиналось…