— А надо?

Долгая пауза. Больной слабо покачал головой. Облизнул губы.

Рэй дал ему сока:

— Но может, они сумели бы тебя защитить.

— Я не за себя беспокоюсь.

— Думаю, мне надо бы тебя куда-то перевезти, папа. В безопасное место.

— В больницу?

— Я думал об этом… Да.

Грант-старший пососал сок.

— В больницах умирают, сынок.

— Папа…

— А я хочу умереть в своем собственном доме, в этой комнате. И мне, в общем, не очень-то важно, Рэй, как и когда я умру, главное — чтобы в этой комнате, на этой кровати.

Он уже слышал раньше подобные тирады.

— Да, но эти ребята вернутся, папа.

— Ну и пускай. Что они могут мне сделать? Пристрелить? Они только окажут мне большую услугу.

Рэй опустил голову. Полтора месяца назад, когда отец еще мог немного передвигаться по дому, он объяснил сыну, что хотел бы положить этому конец, и чем раньше, тем лучше. Рэй не будет против, если он застрелится? «Понятно, что будет дальше. Зачем тебе мучиться? — спрашивал отец. — А мне зачем?»

— Затем, что я дорожу каждой минутой с тобой, — ответил он тогда.

И его отец молча кивнул.

Но Рэя кивок не убедил, и не прошло и часа, как он собрал все отцовское оружие и патроны и отнес в сарай у них во дворе, завернул в водонепроницаемую пленку и спрятал под двумя мешками с торфяным мохом. Дробовик, винтовку, два табельных пистолета «глок-9», всегда содержавшиеся в полном порядке, плюс коробки с патронами. Потом он повесил на дверь сарая новый замок и спрятал один ключ в трухлявом скворечнике за кухонным окном, а другой надел на собственный брелок. Если отец и заметил отсутствие оружия, он ничего не сказал. Разумеется, вполне возможно, что отец не только обнаружил исчезновение оружия, но и установил либо вычислил его новое местонахождение. Рэй прислонил к новому замку лопату, чтобы его нельзя было заметить из дома, но он знал, что отец очень редко упускает детали. В конце концов, когда-то он служил детективом.

Но все это произошло несколько недель назад, и отец с тех пор сильно сдал. Щелкнул насос с дилаудидом; жидкость пошла по трубке, подключенной к отцовскому запястью, так что у Рэя оставалось мало времени на беседу, поэтому он вернулся к исчезновению Цзин Ли:

— Ее брат мне говорил, что она ехала в машине с двумя девушками-мексиканками, которые погибли несколько дней назад, ночью, и я только что говорил с Питом, он-то мне и рассказал об их смерти.

— Значит, ты все-таки позвонил копам.

— Вроде того. Это же Пит.

— Он детектив второго ранга, стаж тридцать лет. Способ убийства?

— Машину наполнили дерьмом. Его накачали внутрь и утопили их. Пит сказал, что его люди пока не спускались в канализацию, потому что окружающая среда, транспортные потоки…

— Чушь собачья. Они просто не хотят туда лезть. Нужны защитные костюмы, нужно делать прививки от дизентерии. А когда расследуешь такое дело, надо обязательно спуститься в стоки.

— Почему? — поинтересовался Рэй.

— А ты подумай о том, что нашли копы: две мертвые девчонки… вдыхали запах человеческих экскрементов… а потом трупы увез полицейский фургон, а потом пожарные отмыли их машину из шлангов.

— В багажнике и бардачке обнаружили следы наркотиков.

Отец пожал плечами.

— Пит будет думать, что главное там — наркотики. Может, и так. Но я думаю, самая серьезная зацепка — как раз дерьмо.

— Почему?

— Вот что тебе надо сделать: узнай, откуда взялось дерьмо.

— Я знаю, откуда оно взялось: из человеческих организмов. Пит говорит, в этом районе около девятисот ассенизаторских машин.

— Нет-нет, послушай меня, там что-то есть, какая-то информация. В самом дерьме есть информация.

Синтетический морфий просачивался в тело отца, и Рэй видел, как у него расслабляется шея и лоб. Лежащие на одеяле крупные пальцы, ставшие за последнее время тонкими и костлявыми, уже не так напряжены.

— Ты меня понял? — прохрипел отец.

— Понял.

— Я не хочу, чтобы меня куда-то перевозили. Я хочу умереть в своей постели, в своей комнате, в своем доме. А потом присоединюсь к твоей матери.

— Папа, мы всегда можем позвонить шерифу, и они поставят рядом с домом патрульную машину.

— Не-а.

— Почему?

— Потому что так у меня масса преимуществ, сынок.

Бессмыслица. «Затуманенное сознание» — было написано в инструкции к дилаудиду. «Эйфория».

— Например?

Отец пожал плечами:

— Например, ты. Это само по себе интересно. И еще одна причина.

— Какая?

— Пожалуй, это приносит мне удовлетворение. Я по-прежнему могу мыслить, когда наши ангелы милосердия не вкачивают в меня слишком много этой дряни.

— Чтобы ты не мучился.

— Есть разные виды мучений. Когда твоя мать услышала, что ты под тем зданием, вот это была мука. Никогда не видел, чтобы так мучились.

— А я видел.

— Когда?

— Когда она умирала, папа.

Глаза отца закатились, он вспоминал, потом он немного пожевал губами.

— Забавно, как мы забываем некоторые вещи.

— Хочешь поесть?

Отец покачал головой:

— Это не для меня. Я уже попил своего яблочного сока. — Его глаза теперь были закрыты, но он улыбался, показывая желтые десны. — Ты ведь знаешь, что у нас происходит?

— Нет. Ты о чем?

— Это мое последнее дело.

— Тут все серьезно, папа.

— Я знаю, что серьезно, — сказал он шепотом. — Мое последнее дело, и мне выпало заняться им вместе с сыном. Что может быть лучше? — Его отец нажал на «болевую кнопку», посылая дополнительную порцию вдогонку за той, которую только что получил. Повышаешь дозу, хочешь все больше и больше, а потом — зависимость. — На твоем месте я бы сегодня же спустился в эти сточные трубы, до того как ребята из местного полицейского участка все-таки решатся туда полезть. Они не станут ползать по трубам. Они приведут экскаватор, вытащат трубы из земли и станут осматривать каждый дюйм. Но тебе лучше забраться туда первым: думаю, это будет ничем не хуже.

Его голова слегка откинулась, он быстро впадал в забытье. В дверях снова появилась Венди.

— Сейчас я его обмою, — прошептала она. — Пока он не чувствует, что я его шевелю.

Рэй кивнул:

— Как он?

Сиделка разорвала пакет с антисептическими тампонами. Затем подошла к ногам кровати. Рэй последовал за ней.