– Конечно-конечно, – согласно кивнула Менестрес.

Саян-Ман встала, скинула плащ и направилась к озеру. Меньше чем через минуту лишь серебристый хвост мерцнул в лунном свете, потом прощальный взмах руки, покрытой чешуей.

– Кто… она? – тихо спросила Юрана.

– Одна из низших божеств, – ответил Бамбур.

– Да, – подтвердила вампирша. – Они еще живут на Земле. Хотя некоторые уже уходят.

– И боги, о которых я читала, существуют? – глаза Юраны загорелись.

– Точно так, – кивнула Менестрес. – Именно их заботам вверена судьба человечества.

– Но кто же их назначил? – удивленно спросила Юрана.

– Силы, еще более могущественные.

– А мой…

– Танат не подчинен земным богам, и кому-либо еще. Он один для всех миров.

– Все так… по порядку…

– Иначе нельзя – мир превратиться в хаос.

На это девочка лишь загадочно вздохнула, прижавшись к Менестрес. Та глянула на луну, потом на Бамбура и сказала:

– Наверное, пора нам возвращаться во дворец. Лошади отдохнули, да и поздно уже.

– Полностью согласен, – кивнул телохранитель.

Когда все трое выехали на городской тракт, то даже устроили небольшое соревнование, кто скорее домчится до дворцовых ворот. Победа досталась Менестрес.

Не смотря на поздний час город и не думал затихать. Для народа Пьющих Кровь наступил пик активности. Не все еще могли позволить себе ходить днем. Это привилегия старших вампиров. Но и они, приобретя такую возможность, как правило, продолжали придерживаться ночного образа жизни.

Во дворце Юрана сразу побежала к себе. Менестрес же направилась в библиотеку. Но на полпути заслышала шум шагов, хотя ни чьего присутствия не чувствовала. А уже в следующую посреди коридора материализовался Танат в своем неизменном плаще.

– Добрый вечер, Владычица Ночи.

– И вам добрый вечер, Танат.

– Я пришел предупредить, что хочу завтра забрать Юрану к себе, в свой мир. Всего лишь на день. К вечеру она будет возвращена. Надеюсь, вы не против?

– Как я могу быть против? – с нескрываемым удивлением спросила Менестрес. Юрана ваша дочь, и вы вправе видеться с ней, когда сочтете нужным.

Танат как-то странно вздохнул, хотя ничего не отразилось на его красивом, но непроницаемом лице, и сказал:

– Фактически так оно и есть. Юрана моя дочь, но я утратил всякое право называться ее отцом в тот самый момент, когда передал ее вам.

– Но вы действовали только из ее интересов, – возразила королева. – Не это ли истинная отцовская любовь?

– Наверное, вы правы, но… Хорошо, значит завтра я заберу Юрану. До свидания, Владычица Ночи.

И Танат, как призрак, растворился в воздухе, оставив Менестрес недоумевать. Она и представить себе не могла, что когда-либо ей придется утешать саму Смерть!

Начался последний век королевства Варламии. Вскоре всем пришлось убедиться, что Менестрес не пошутила, и им всем, действительно, придется покинуть то место, которое они по праву считали своим домом.

Кто-то и не думал переживать по этому поводу, нетерпеливо готовясь к отъезду – в основном молодые, жадные до приключений. Более старшие готовились тщательнее, с расчетом на будущее. Кто-то просто смирился с неизбежным. Но были и те, кто не хотел принять королевскую волю, и всячески старался переубедить Менестрес. Самые ярые: Веласка, Нерун и Немезис.

Открытых возмущений не было, но Менестрес видела, как они сплачивают вокруг себя кланы. И это дурной, очень дурной признак. Был один смягчающий момент – эта троица ревностная приверженница традиций, а значит, не посмеют в открытую восстать против своей королевы. Но их действия могут расколоть народ, и раскол выльется в войну.

К тому же и Веласка, и Нерун, и Немезис очень старались отговорить Менестрес от ее замысла. В особенности глава клана Гаруда. Немезис выбрала тактику действия исподволь, не раздражая, но не упуская своего.

Менестрес видела, что действительно, дорога ей, и она действует из лучших побуждений, но Немезис неизвестно то, что известно ей, точнее она не хочет понимать. Отсюда и неправильные выводы. Это более всего расстраивало королеву.

Они с Менестрес по-прежнему оставались весьма близки, но когда Немезис вновь возвращалась к этой теме, у королевы просто опускались руки. А глава клана Гаруда продолжала приводить новые и новые аргументы.

– Менестрес, пойми, ведь Варламия – наш дом, – вкрадчиво начинала Немезис, присаживаясь возле королевы, когда они оставались наедине. – Как мы можем разрушить собственный дом?

– Я понимаю это, прекрасно понимаю, – отвечала Менестрес, запуская длинные пальцы в волосы вампирши. – И мне тоже очень тяжело. Но так нужно.

– Не понимаю, к чему такие жертвы?

– Это необходимо. Я не позволю, чтобы мой народ был раздавлен миром. Если мы сейчас не найдем себе места в человеческой цивилизации – потом будет поздно.

– Но ведь должен быть другой выход! – Немезис воззрилась на свою королеву. – Мы сильны и не так уж малочисленны. Одно твое слово – и все кланы поднимутся за тобой. Пойдут и в огонь и в воду!

– Неужели ты хочешь развязать войну? Войну с человечеством? – Менестрес нахмурилась. – Должно быть, ты сама не понимаешь, что говоришь. Да, человечество не совершенно, и именно из-за его несовершенства появились мы, народ Пьющих Кровь. Но пойти на его завоевание мы не можем.

– Почему?

– Потому что тогда могут вмешаться силы, куда более могущественные, против которых даже мы окажемся бессильны.

– Мне кажется…

– Немезис!

– Да, моя королева?

– Все уже решено. Скоро мы все покинем Варламию. Поверь мне, это наилучший выход. Наш удел – жить бок о бок с человечеством. И это единственный шанс, что с течением времени мы сможем открыться, и снова жить не таясь. Жить не таясь по всему миру, а не на отдельно взятой территории. Подумай об этом. Подумай не просто о сиюсекундных неудобствах, а о нашем будущем.

– И все-таки…

– Тсс, – Менестрес приложила палец к губам вампирши. – Давай оставим эту тему. Все уже решено.

Но, как правило, через некоторое время Немезис возвращалась к этому разговору вновь. Иногда через месяц, иногда через полгода, но обязательно возвращалась. Видимо, избрав тактику "вода камень точит". Но Менестрес оставалась непреклонна, ибо тут дело было не в хочешь или не хочешь.

А дни складывались в недели, недели в месяцы, а месяцы в годы. Срок, отмеренный Менестрес до конца королевства, перевалил за половину.

И для Юраны время не прошло даром. Ей исполнилось восемьдесят семь, но выглядела она не старше двадцати пяти. Просто после своего двадцать пятого дня рождения она перестала становиться старше, словно время для нее остановилось. Ей была дарована вечная молодость, но оставалось так и неясно, каких пределов достигает ее бессмертие.