Потому что есть еще правило номер пять: в переулках Окинавы нет правил.

Ричер нанес мощный прямой правой в лицо парня и попал в щеку.

Это привлекло его внимание.

Здоровяк отступил назад, потряс головой и нанес ответный прямой правой, то есть сделал именно то, чего Ричер ждал и к чему был готов. Он ушел влево и почувствовал, как толстый кулак просвистел мимо его уха. Умнее и быстрее. Здоровяк попытался восстановить равновесие – и ему ничего не оставалось, как отступить, согнуть ноги и повторить атаку. Что он и сделал.

Пока не услышал шум приближающегося мотоцикла. Тот прозвучал для него как звук гонга об окончании раунда. Как у собаки Павлова. Толстяк колебался фатальную долю секунды.

У Ричера также возникли сомнения. Однако они отступили гораздо быстрее. Исключительно благодаря геометрии. Он стоял лицом к перекрестку, поэтому слегка переместил взгляд и увидел, что мотоцикл едет с севера на юг, оставаясь на главной дороге, и проедет мимо, вместо того чтобы свернуть к ним. Ричер переработал новую информацию и стер ее прежде, чем мотоцикл скрылся из вида, в тот самый момент, когда его скорость и положение сделали поворот невозможным. И его взгляд вернулся к врагу.

Положение здоровяка было невыгодным с точки зрения геометрии. Он смотрел вдоль улицы в сторону моря и мог ориентироваться только на звук. А звук был громким и рассеянным. Ничего определенного. Никаких пространственных подсказок. Лишь рев двигателя и эхо. Поэтому, как и всякое животное на земле, имеющее лучшее зрение, чем слух, парень подчинился основному инстинкту. Он стал поворачивать голову, чтобы посмотреть назад. Непреодолимое желание. А потом, через долю секунды, звук изменился, рев двигателя стих между зданиями, здоровяк сделал верный вывод и начал поворачивать голову обратно.

Но опоздал. К этому моменту левый хук Ричера уже преодолел половину дистанции; он приближался, сильный и быстрый; все сухожилия и мышцы действовали с идеальной координацией, устремляясь к единственной цели – левый крупный кулак Ричера направлялся к шее толстяка.

Полный успех. Удар пришелся прямо в фурункул, раздавил его, врезался в плоть, потом в кость, и здоровяк рухнул на землю, словно с разбега налетел на натянутую веревку. Ноги ушли в сторону, и он упал почти горизонтально на бетон, ошеломленный и потерявший ориентировку, как в немом фильме.

Следующим очевидным шагом являлись удары ногами по голове, но у Ричера имелась аудитория с женской чувствительностью, поэтому он удержался от искушения. Здоровяк поднял лицо и посмотрел куда-то в сторону.

– Это удар исподтишка, – сказал он.

Ричер кивнул.

– Но ты же знаешь, что говорят: только придурки пропускают такие удары.

– Нам нужно довести это до конца.

Ричер посмотрел вниз.

– Похоже, все уже закончено.

– Мечтай и дальше, маленький заморыш.

– Досчитай до восьми, – сказал Ричер. – Я вернусь.

17

Он проводил Хелен до дома, бегом вернулся к себе и влетел на кухню, где в одиночестве сидел его отец.

– Где Джо? – спросил Ричер.

– Отправился на долгую прогулку, – ответил отец.

Ричер вышел на пустой задний двор – там стояли старый столик, четыре стула и пустая мусоросжигательная печь на маленьких ножках, размером с круглый бак для мусора, сделанная из сетки из нержавеющей стали. На ней остался легкий налет серого пепла, но ее опустошили и вымыли после последнего использования. Более того, весь дворик был подметен. Семьи морских пехотинцев всегда исключительно педантичные.

Ричер вернулся в коридор, присел на корточки возле бобины с электрическим кабелем, отмотал шесть футов провода и откусил его кусачками.

– Что ты делаешь? – спросил отец.

– Ты знаешь, что я делаю, папа, – сказал Ричер. – Я делаю то, что ты хотел, чтобы я сделал. Ты не заказывал ботинки. Ты заказал именно то, что нам доставили. Вчера вечером после того, как исчезла книга с шифрами. Ты подумал, что это станет известно и в результате мы с Джо запаникуем. Ты не мог принести домой боевые ножи или кастеты, поэтому твой выбор остановился на следующей по качеству вещи.

Ричер начал наматывать тяжелый провод на кулак, один оборот за другим, как боксеры бинтуют руки. Он прижимал мягкий металл и пластик так, чтобы слой получился идеально ровным.

– Значит, о книге узнали?

– Нет, – ответил Ричер. – Нет, это для предыдущего свидания.

Отец выглянул из-за двери на улицу.

– Ты справишься с этим парнем?

– А папа римский – католик?

– С ним приятель.

– Чем больше, тем лучше.

– Другие дети будут наблюдать за вами.

– Так всегда бывает.

Ричер начал заматывать другую руку.

– Сохраняй спокойствие, сын. И постарайся не причинить большого вреда. Я не хочу, чтобы у всех троих членов нашей семьи были неприятности на одной неделе.

– Он не станет на меня доносить.

– Я знаю. Я говорю об обвинении в непредумышленном убийстве.

– Не беспокойся, папа, – сказал Ричер. – Так далеко дело не зайдет.

– Прими соответствующие меры.

– Но я боюсь, что мне придется зайти немного дальше, чем обычно.

– В каком смысле, сын?

– Видимо, на этот раз мне придется сломать пару костей.

– Почему?

– Мама так сказала. В некотором смысле.

– Что?

– В аэропорту, – ответил Ричер. – Она отвела меня в сторону, помнишь? И сказала мне, что поняла: это место сводит с ума тебя и Джо. Она поручила мне приглядывать за вами обоими. И добавила, что как именно, решать мне самому.

– Твоя мать так сказала? Мы можем сами о себе позаботиться.

– Да? И как это у вас получается?

– Но этот парень не имеет отношения к нашим проблемам.

– Я думаю, имеет, – сказал Ричер.

– С чего ты взял? Он что-то говорил?

– Нет, – ответил Ричер. – Но есть и другие чувства, кроме слуха. Например, запах.

Затем он засунул свои серые, ставшие похожими на луковицы кулаки в карманы и снова вышел на улицу.

18

В тридцати ярдах собралась толпа из десяти мальчишек, образовавших подкову. Зрители. Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Примерно на десяток ярдов дальше, чем вонючий здоровяк и его кореш. Вонючий придурок занял позицию правее, его кореш – левее. Второй был ростом с Ричера, но с широкими плечами и грудью как у борца, а лицо просилось на плакат «Их разыскивает полиция» – плоское, жестокое и злобное. Плечи и лицо составляли девяносто процентов его арсенала, решил Ричер. Он был из тех, кого оставляют в покое только из-за внешности, поэтому едва ли часто участвовал в драках, и не исключено, что знал про свое дерьмо. Может, он не был таким уж хорошим драчуном.