Слева по борту в какой-нибудь сотне метров от «U-203» шел большой транспорт водоизмещением в 6000 тонн. Казалось, что на лодке слышат шум воды, разрезаемой форштевнем транспорта. Они видели неясные силуэты капитана и его офицеров на фоне ночного неба, которые переходили с одной стороны мостика на другую, то и дело останавливаясь и беспокойно и пристально вглядываясь в горизонт. Это тяжело груженное судно находилось в самом центре конвоя. Капитан, должно быть, чувствовал себя в полной безопасности. Никому на борту транспорта в голову не приходило взглянуть на воду впереди и немного справа и обратить внимание на подозрительную тень или на возникающие под форштевнем лодки предательские белые барашки. Считалось, что подводная лодка не может преодолеть бдительный заслон эсминцев.

Мютцельбург специально маневрировал в такой близи от транспорта, чтобы укрыться в его акустической тени. Тем временем Хайда выбрал пару транспортов покрупнее. Он наклонился к Мютцельбургу и молча указал ему пальцем на ничего не подозревавшие транспорты. Мютцельбург кивнул. Он тихо спросил центральный, готовы ли торпедные аппараты.

— Все торпедные аппараты готовы! — поступил ответ.

Мютцельбург напрягся на мгновение, потом отдал приказ…

Две торпеды залпом вырвались из аппаратов. Каждая поразила по большому транспорту, которые шли один за другим в третьей колонне по правому борту лодки.

Ночная тишина разорвалась двумя мощными взрывами. Оба судна затонули. И тут началось!

Небо осветили ракеты, забегали прожектора, ощупывая море во всех направлениях своими светящимися пальцами.

Но корабли охранения искали подводные лодки снаружи конвоя. Глубинные бомбы падали и взрывались беспрерывно.

Мютцельбург продолжал идти внутри конвоя, не подвергаясь угрозам, и спокойно выбирал себе новую жертву. Для усиления боеготовности лодки он сразу же приказал зарядить торпедные аппараты, из которых только что был произведен залп. Двадцать минут спустя офицер-торпедист доложил, что оба аппарата снова готовы к выстрелу.

Еще трижды «U-203» атаковала одиночными выстрелами. Еще три попадания. Еще три потопленных судна.

«Одна торпеда — одно судно» — таков был девиз Отто Кречмера, когда он отошел от тактики, заложенной Дёницем, и под собственную ответственность стал проникать в середину конвоев — и доказал эффективность своей тактики яркими успехами. В лице Мютцельбурга Отто Молчаливый нашел своего преемника.

На лодке Мютцельбурга не было таких людей, которые с холодным сердцем относились бы к тем, кто на торпедированных судах, разламывающихся, горящих, с шипением погружающихся в пучину, с криками отчаяния борется за свою жизнь.

Спасать? Но такая попытка означала бы самоубийство для атаковавшей подводной лодки.

Мютцельбург собирался сделать еще один заход, а Хайда подыскивал новую «стоящую» цель, когда внезапно из-за носа одного из транспортов вынырнул корвет — это был опасный и смелый маневр, корвет едва разошелся с носом транспорта.

Корвет включил поисковые прожектора, луч прожектора сразу попал на лодку. Случайность или их обнаружили?

Бежать немедленно! Но в какую сторону?

Мютцельбург приказал дать самый полный, в это же время по лодке прозвучал сигнал срочного погружения, с мостика посыпалась вниз верхняя вахта, последним нырнул в люк Мютцельбург. А лодка уже погружалась, вода с шумом врывалась в лодку через еще не полностью закрытый люк. Но это не имело большого значения. Разве что делало лодку чуть тяжелее. Все остальное было делом механика, который уже успел переключить лодку с дизелей на электромоторы.

Во время скоростного рывка перед погружением лодка набрала такую инерцию, что стала быстро зарываться в глубину. За 45 секунд «U-203» из надводного положения перешла в подводное, полностью скрывшись под водой. Заработали горизонтальные рули. Мютцельбург не стал уходить на большую глубину и положил вертикальный руль так, чтобы поднырнуть под киль транспорта, который шел слева по борту. Корвет стал бросать глубинные бомбы по тому курсу лодки, каким его засекли перед погружением. Корвет не решился бросать глубинные бомбы близ транспорта, под которым нашел прибежище Мютцельбург. Взрывы возле лодки раздались только тогда, когда она ушла на глубину 170, а потом и 210 метров. На поверхности эсминцы вели охоту на «U-203». Когда они двигались, двигался и Мютцельбург. Когда же они останавливались, чтобы прощупать глубину с помощью «Asdic», стопорил моторы и Мютцельбург. Глубинные бомбы рвались повсюду.

На гидрофонах сидел Бартель, молодой специалист, внешне похожий на въедливого бухгалтера. Он добросовестно вел учет взрывов, ставя кусочком мела четыре вертикальные линии и пересекая их по диагонали пятой. Количество групп из пяти все возрастало и возрастало.

За первые шесть часов прогремело не менее семи десятков взрывов.

Некоторые члены команды все их и не слышали: они улеглись поспать.

— Вот крепкий народ! — улыбался Мютцельбург. — На берегу от них одни неприятности командирам, а в море они на вес золота.

Конвой ушел — без пяти транспортов общим водоизмещением в 28 000 тонн.

* * *

Во взаимодействии с другими лодками «U-203» в сентябре 1941 года атаковала один канадский конвой.

Сражение длилось несколько часов, и конвой был разбит на мелкие группы, каждую из которых по очереди атаковали «волки» из подводной стаи.

Стоял светлый день. «U-203» шла на перископной глубине и собиралась произвести свою третью атаку. Обычно лодки не атаковали днем, но тут вышло исключение. За ночь конвой был настолько разъединен, что сопровождавшие его вспомогательные авианосцы лишились возможности обеспечить конвою охранение с воздуха, а до зоны действия самолетов берегового командования конвой еще не дошел, поэтому подводные лодки имели полную возможность атаковать транспорты в этой «мертвой зоне». Только несколько эсминцев лихорадочно носились от группы к группе в отчаянной попытке защитить суда, вверенные их заботам.

В перекрестии нитей перископа Мютцельбург видел три судна, когда оператор гидрофонов уловил совершенно иной тип шума винтов, который шел с кормы. Это был сверлящий и ноющий звук, который тысячами раскаленных иголок прямо-таки впивался в тело Кампе. Он слушал эти шумы буквально несколько секунд, больше не было необходимости. Он точно знал, что это.

— Группа эсминцев, приближаются с кормы, — доложил он.

Мютцельбург глянул в перископ и всего в сотне метров увидел с кормы эсминец. Эсминец шел точно курсом подводной лодки и точно в кильватере.

— Погрузиться на двадцать метров! — отрывисто приказал Мютцельбург.

Лейтенант Хайда вздрогнул и побледнел как полотно. Он хотел что-то сказать Мютцельбургу, но из-за спокойной и решительной улыбки молодого Мютцельбурга его слова застряли в горле.

— Спятил, что ли, старик? — наверняка прошептали про себя некоторые подводники.