– Теперь, когда царя убили, никто из нас не может чувствовать себя в безопасности. Мне повезло, я вышла замуж за нужного человека, – добавила она. – Но в России нет ни одного человека, включая и большевистских правителей, кто не живёт в постоянном страхе перед арестом и лагерями. Как тебя зовут?

– Владек.

– Хорошо, а теперь засыпай, Владек, ты выглядишь измученным, а путешествие будет долгим, да и твоя безопасность пока не обеспечена.

Владек заснул.

Когда он проснулся, прошло несколько часов, и за окном было уже темно. Он посмотрел на свою фею-спасительницу, и она улыбнулась. Владек ответил ей улыбкой, в душе молясь, чтобы ей можно было доверять и чтобы она не сказала поездному начальству, кто он такой. Или она уже сказала? Женщина достала из своих узлов какую-то еду, и Владек, не говоря ни слова, приступил к трапезе. Когда они добрались до следующей станции, почти все пассажиры вышли наружу – кто в поисках небогатой закуски в местном буфете, а кто просто, чтобы размять затёкшие конечности.

Женщина поднялась и сказала: «Идём со мной».

Он встал и последовал за ней на платформу. Неужели она собирается сдать его властям? Она протянула ему руку, и он взялся за неё: обычный тринадцатилетний мальчик сопровождает свою маму. Они погуляли по платформе и вернулись в её «ведомственное» купе.

– Вчера, когда ты переодевался, я заметила у тебя серебряный браслет на руке. Покажи мне его.

Она прочитала надпись на браслете и пристально посмотрела на Владека.

– Это твоё? – удивлённо сказала она. – У кого ты украл его?

Владек почувствовал себя оскорблённым.

– Я не крал браслет. Мой отец дал мне его перед смертью.

Она посмотрела на него ещё раз, и теперь в её взгляде было другое выражение. Было ли оно страхом или уважением? Она склонила голову.

– Будь осторожен, Владек, теперь за такую ценную вещь легко могут убить.

Он кивнул в знак согласия.

Часовая стоянка была теперь обычным делом, но Владек уже начал волноваться, и когда поезд тронулся, он был ужасно рад снова слышать перестук колёс под ногами.

До Москвы поезд шёл двенадцать с половиной дней. Когда в вагоне появился новый кондуктор, они повторили старый приём. Владек пытался выглядеть ещё моложе и наивнее, но не очень убедительно. Зато женщина играла достоверно. Кондукторы низко кланялись ей, и Владек подумал, что железнодорожные начальники, должно быть, важные персоны в России.

К тому времени, когда их путешествие в Москву, длиной в пять тысяч километров, закончилось, Владек полностью доверял своей спутнице и спасительнице и горел желанием оказаться в её доме.

Поезд прибыл на Ярославский вокзал Москвы, и Владек, который, несмотря на свою богатую впечатлениями жизнь, никогда не был в таком большом городе, пришёл в ужас, вновь почувствовав страх перед неизвестностью. Женщина уловила его настороженность.

– Следуй за мной, ничего не говори и не снимай кепку с головы.

Владек поднял её багаж с полки, нахлобучил кепку до ушей – ведь голова его теперь была покрыта тёмной щетиной, – и двинулся за женщиной на платформу. Огромная толпа людей ждала у барьера перед узкими дверьми, где каждый должен был предъявить милиционеру свои документы. На подходе к нему сердце Владека билось как солдатский барабан, но, когда они подошли, его страхи вмиг улетучились. Милиционер едва взглянул на документы женщины.

– Проходите, товарищ, – сказал он и отдал честь. Затем посмотрел на Владека.

– Мой сын, – пояснила женщина.

– Да, конечно, товарищ. – Он опять отдал честь.

И вот Владек в Москве.

Несмотря на всё доверие, которое он питал к своей покровительнице, его первым побуждением было убежать, но, поскольку денег для новой жизни было недостаточно, он решил оставаться на месте. Сбежать он сможет всегда.

На вокзальной площади стояла лошадь, запряжённая в экипаж. На нём женщина и её новоявленный сын добрались до дома. Мужа не было, когда они приехали, и женщина стала немедленно готовить постель для Владека. Затем она нагрела в печи воду, наполнила ванну и приказала ему забираться в неё. Это была его первая ванна за четыре года, если не считать купаний в реке. Она нагрела ещё воды и стала намыливать его, растирая спину – единственное неизраненное место на его теле. Через двадцать минут вода сделалась чёрной. Когда Владек вытерся, женщина обработала раны на руках и ногах, перебинтовав особенно тяжёлые, и уставилась на его единственный сосок. Он оделся и вышел в кухню. Она уже приготовила тарелку горячего супа и немного фасоли. Владек с жадностью набросился на эту великолепную еду. Они оба молчали. Когда он закончил, она предложила ему отправиться в постель и отдохнуть с дороги.

– Я не хочу, чтобы мой муж увидел тебя раньше, чем я сама скажу ему, почему ты здесь, – объяснила она. – Ты хочешь остаться с нами, Владек, если мой муж разрешит?

Владек благодарно кивнул.

– Тогда отправляйся в постель, – сказала она.

Владек подчинился и молился, чтобы её муж разрешил ему остаться с ними. Он медленно разделся и забрался в постель. Всё было слишком: он был слишком чистый, простыни – слишком чистые, матрас – слишком мягкий, а подушку он вообще сбросил на пол. Однако Владек так устал, что уснул несмотря на мягкую постель. Несколько часов спустя его разбудили доносившиеся с кухни голоса: там шёл разговор на повышенных тонах. Мальчик подошёл к двери, приоткрыл её и стал прислушиваться.

– Глупая женщина, – услышал он визгливый голос, – ты что, не понимаешь, что случилось бы с тобой, если б тебя поймали? В этом случае тебя бы отправили в лагеря.

– Но если бы ты только видел его, Пётр, он был похож на загнанного зверька.

– Поэтому ты решила превратить в загнанных зверей всех нас, – произнёс мужской голос. – Кто-нибудь видел его?

– Нет, – ответила женщина, – кажется, никто.

– Слава Богу хоть на этом. Он должен немедленно покинуть нас, пока об этом никто не знает, в этом наше единственное спасение.

– Куда же ему идти, Пётр? Он потеряется, у него же никого нет, – умоляла спасительница Владека. – А я всегда хотела сына.

– Мне плевать на то, чего ты хотела и куда ему идти. Мы за него не отвечаем и должны быстро избавиться от него.

– Но, Пётр, похоже, он – дворянин, его отец был бароном. Он носит браслет с гравировкой на запястье.

– Тем хуже. Ты знаешь распоряжения наших новых правителей. Отменяются цари, дворяне, привилегии. Они даже не пошлют нас в лагерь, они нас просто расстреляют.

– Но мы всегда хотели сына, Пётр. Разве мы не можем позволить себе рискнуть хотя бы раз в жизни?

– Своей жизнью можешь рисковать, но не моей. Я сказал, что он должен уйти, и немедленно.

Владеку не нужно было слушать их разговор дальше. Он решил, что единственное, чем он может помочь своей благодетельнице, – это бесследно исчезнуть в ночи. Он быстро оделся и посмотрел на кровать, в которой только что спал; мальчик надеялся, что ему не понадобятся ещё четыре года, чтобы вновь увидеть подобное. Он уже открывал окно, когда распахнулась дверь и в комнату вошёл железнодорожный начальник, небольшого роста, не выше Владека, с огромным животом и почти лысый, – на голове у него было только несколько седых прядей. На нём были очки без оправы, стёкла которых полукружиями висели под глазами. В руках он держал керосиновую лампу. Мужчина остановился и уставился на Владека. Владек ответил ему дерзким взглядом.