Я перешивал свои джинсы с огромной осторожностью. Разрезал внешний шов до колена, аккуратно, не портя материал, вынул нитки. Школьным транспортиром и линейкой отмерил треугольный кусок ткани и раскроил его. Заправил нитку в иголку вдвое, чтобы прочней, приметал материю на место, как показывала Сюзи, и приступил к работе.

Было трудно проткнуть иголкой двойную джинсу на шве. Сюзи пользовалась наперстком. У меня наперстка не было, так что каждый проблемный стежок я делал при помощи кассеты с первым альбомом «Юрайа Хип» «Оч’тяжелый, оч’смирный».

Юрайа Хип — это персонаж Чарльза Диккенса. Которого я тогда еще не читал. Когда я до него добрался, лет двадцать, что ли, спустя, мне понравилось, но я подумал что Диккенс очень уж напустился на Юрайю: устремлениям я сочувствовал.

«Когда же моя очередь обзавестись фантастической женщиной?» — так примерно думал Юрайя Хип. Но Диккенс ему фантастической женщины так и не дал. Наоборот — законопатил его в тюрьму.

Я шил до поздней ночи и продолжил на следующий день. Я очень хотел, чтобы эта затея удалась. Во–первых, мне и впрямь нужно было надеть что–нибудь хорошее на концерт «Лед Зеппелина». Во–вторых, меня тревожило, что я застал Грега дома у Сюзи. Очень показательно, что мне он перед этим не позвонил. У него было небольшое преимущество в состязании за благосклонность Сюзи. Отношения Сюзи с Зедом были сейчас настолько непредсказуемы, что неизвестно, когда вдруг может понадобиться срочное утешение. Если штаны у Грега окажутся лучше, чем у меня, это будет еще одно очко в его пользу.

Для первого опыта в перелицовке одежды вышло не так уж плохо. Внутри ткань превратилась в хаос плохо законченных и кривых стежков, но снаружи брюки выглядели нормально. Я надел их, встал перед зеркалом. Новые клеши болтались вокруг щиколоток. Я посмотрел на Джимми Пейджа на стене — точно такой же эффект. Я был удовлетворен. Я их создал, и были они хороши.

Я пошел показать их Сюзи. Там был Зед, и я как–то подрастерял воодушевление и сделал вид, что забрел просто так, в гости, но Сюзи заметила мои джинсы и сказала, что они отлично смотрятся. Она была в восторге. Радость светилось на ее кошачьей мордочке. Сюзи умела поддержать, если ты делал что–то стоящее.

Штаны Грега также удались. Он заявил, что сделал все собственноручно, но я подозревал, что ему помогла сестра. Я предательски намекнул на это Сюзи, и то был первый раз, когда я хоть как–то подвел Грега. Сюзи и Зед старались не встречаться взглядами — то есть, вероятно, опять поссорились. Я постоянно ждал сигналов о состоянии их отношений. Высматривал на их лицах признаки взаимного недовольства столь же рьяно, как высматривал в небе Чудовищные Орды Ксоты.

У Сюзи было новых две рубашки из сеточки — желтая и белая.

— Какая вам нравится больше?

— Белая, — ответил я.

— Желтая, — ответил Грег.

Мы с подозрением уставились друг на друга.

— Думаю, мне больше нравится желтая, — сказала Сюзи.

Еще одна сокрушительная победа Грега.

Сюзи злилась, потому что Зед обещал зайти за ней накануне и не появился. И не позвонил. Сюзи была не из тех девушек, которые готовы спустить с рук такое поведение.

Зед, кажется, становился все небрежнее. Будь он здесь, возможно, ему было бы все равно, какую рубашку из сеточки надела Сюзи. Сюзи спросила, как, по–нашему, ей быть с Зедом. Мы с Грегом замялись. Зед был для нас героем. Мы никогда не говорили о нем плохо. С другой стороны, мы вожделели Сюзи. Я почувствовал: такая моральная дилемма мне не по силам.

— Брось его, — вдруг выпалил Грег. — Тебе лучше найти другого парня.

— Это точно, — тут же подхватил я. — Тебе надо его бросить.

— Ой, — сказала Сюзи, и мы на какое–то время замолкли. Она больше не поднимала эту тему, и мы вернулись к сравнению новых рубашек.

Я шел по улицам с Грегом. Мы не разговаривали — нам было стыдно, что мы предали Зеда. Хлестал дождь, выл ветер. Мне это напоминало школьную постановку «Макбета».

Оказалось, что Зед в парке — один, пьяный, он стоял, привалившись к дальней стенке. Дождь прибил его длинные курчавые волосы, и они прилипли к плечам. Когда мы подошли, он поднял бутылку и заорал «привет». Вино было дешевое и прогорклое — редко мне доводилось пробовать такую пакость. Мы сказали, что Сюзи интересуется, где он, но ему, похоже, было все равно. Его переполняли алкоголь и «Лед Зеппелин», ему было не до подружки.

Он был не очень–то подходящий парень для Сюзи. Может, мы дали ей не такой уж плохой совет. Но все равно это выглядело предательством. Я чувствовал себя жутко.

На следующий день по дороге в школу Грег спросил, до каких пор будет продолжаться любовь у этих двоих, ведь они даже не особо нравятся друг другу. Я не нашелся с ответом. В такой любви было что–то несуразное.

— А еще Фил и Черри, — сказал Грег. — Они друг другу нравятся. Но любви не будет никогда, хоть этого и хочется Филу.

Мы по–прежнему смеялись над безнадежной страстью Фила к Черри. Но поскольку в нас самих росла наша собственная безнадежная страсть, то смеялись мы все реже.

Для разогрева перед гастролями 1972 года «Лед Зеппелин» сыграли несколько концертов в Швеции. Свои самые первые концерты они тоже давали в Швеции, еще под названием «Нью Ярдбёрдз». «Ярдбёрдз» — это была группа, в которой Джимми Пейдж играл до «Лед Зеппелин».

Пейдж с юного возраста был искусным гитаристом. Прежде чем присоединиться к «Ярдбёрдз», он был сессионным музыкантом и продюсеры заваливали его предложениями. Джон Пол Джонс, «лед–зеппелиновский» бас–гитарист и клавишник, тоже был сессионным музыкантом. Они очень хорошо играли музыку других людей, прежде чем стали делать собственную.

Несмотря на то, что два вечера «Лед Зеппелин» в Глазго были третьим и четвертым концертами их тура, я не беспокоился, что они, может быть, еще как следует не разыгрались. В тот год группа уже побывала с гастролями в Америке и Японии. Да и, в конце концов, разве могучему «Лед Зеппелин» нужна разминка? Я в этом сомневался.

Я сидел на уроке и представлял, как могучий цеппелин медленно летит на север в сторону Шотландии. Когда меня спрашивали на математике или на английском, я тупо смотрел на учителей, моя голова была моя голова была забита песнями «Лед Зеппелин» — где уж там отвечать. У меня на физике была напарница, с которой мы должны были изучать ускорение. Это делалось путем сталкивания маленькой тележки по уклону. Тележка была присоединена к катушке с серпантином, а маленький приборчик делал отверстия в ленте через равные промежутки времени. Исследуя, как далеко отстоят друг от друга отверстия, можно было измерить ускорение.

— Какие показания? — спросила напарница и посмотрела на меня в раздражении, поскольку я мычал рифф из «Целой уймы любви»