Шабалин был весь в крови, но разобрать, что конкретно с ним произошло, не получалось: мешали мельтешащие вокруг него мусора. Из их толпы выскочил взбешенный Муха. И тут же набросился на меня, схватил за лацканы клифта и стал трясти, как грушу. Глаза его были выпучены сильнее обыкновенного, угреватое лицо стало красным, как свекла. Брызгая слюной, он заорал прямо мне в лицо:

– Что, сука, ржешь, да?! Весело тебе, да?! Гнида! То-то не пошел на балкон, кошками отговорился! Знал ведь, да, что случится?! Сам ведь небось все и подстроил! Подонок…

– Ага, прямо из «Крестов» все и подстроил! – тут я не выдержал и с ненавистью прорычал Мухе прямо в зенки: – Что, козел вонючий, попал со своими затеями под раздачу? Вот и славно. Ори, не ори – вина твоя. А если еще твой цепной мусорок кинется… – но договорить я не успел.

Муха неплотным кулаком сунул мне в лицо – раз, другой… Я на миг потерял дар речи – но уже в следующий миг отбил мягкие мушиные лапы и отступил, выбирая дистанцию для удара, – но омоновец-конвоир оказался быстрее и спас урода от заслуженной трепки. Мощный удар по затылку сшиб меня на землю, тут же подлетел второй омоновец и еще какие-то мусора. Я сразу принял позу эмбриона и постарался прикрыться от ударов руками. Не везет тебе, Знахарь, метелят тебя в последнее время слишком часто, даже для зека!

– Что, сука, мало тебе, мало?! – орал Муха, прыгая за спинами работающих ногами мусоров. – Мало тебе? Ну, ничего! Достал ты меня, ублюдок твердолобый, все выеживаешься! Хватит, допрыгался, мудила! Не понимаешь человеческой речи, скотина, – к скотам и поедешь! К педерастам! Они тебя уже давно ждут-выглядывают! Сгною, суку, сдохнешь в пресс-хате!..

Он, наверное, еще долго разорялся, но тут я получил исключительно прицельный удар в голову омоновским сапогом – чуть выше виска! И больше уже ничего не слышал.

– Падение произошло по причине гнилости древесины…

– Меня это не интересует! Что со Знахарем?!

– Мммм… Почти здоров!

– Этот человек нужен мне еще живым! Если бы я хотел убрать его – это можно было бы сделать гораздо проще…

Своего возвращения со «следственного эксперимента» я, само собой, не помнил: омоновец, угодив в голову, отключил меня, что с некоторой натяжкой можно было считать актом милосердия.

В себя я пришел уже в хате, на нарах, не очень даже представляя, как сюда попал. Голова раскалывалась и гудела, боль была такая, что казалось, еще мгновение – и прорежет глаза изнутри, как бритвой. «Сотрясение мозга однозначно… В лучшем случае…» – поставил сам себе диагноз. Перед закрытыми глазами плавали разноцветные пятна, периодически неприятно подкатывала тошнота. Из личного богатого опыта сотрясений знал, что, как только открою глаза, а тем паче попытаюсь сесть – тут-то все и начнется: и бешеное головокружение, и рвота, и все-все-все по полной программе…

Рядом пахло едой (нормальной едой, не тюремной) и коньяком. У Бахвиной шконки сидела компания, выпивала и закусывала, и, само собой, разговоры разговаривала – как же без этого! Святое дело.

– …Ну и че – ну и с балкона этого и навернулся, как кот с крыши. Со всей херней – с досками там, с балками, с чем еще – я не знаю, я не строитель…

В ответ все почему-то заржали.

– Ну… – подстегнул рассказчика Бахва.

– Ну и ну. Да так удачно мусорок этот навернулся – со второго-то этажа, блин, всего, это ж надо так умудриться, – что и ногу сломал, и руку, и ребра. Фиг его знает. Из руки, говорят, даже кости торчали. Так только мусора могут со второго этажа падать. А самое-то главное, братва, мусору этому в пузо – во-от такая доска воткнулась!

Похоже, рассказчик развел в этот момент руками, как рыбак, показывая размеры воткнувшейся в пузо доски. И, судя по реакции, размеры эти всех восхитили.

– Со всей херней – со щепками, со ржавыми гвоздями… – повторил он, захлебываясь от возбуждения. – Распанахала ему брюшную полость по самое дальше некуда! Говорят, подохнуть даже может запросто!

– Хорошо бы… – одобрительно сказал Бахва. – Выходит, значит, Лекарь наш развел их, как лохов. Молодец, не ждал от него…

– Да боец, реальный братан, – подхватил невидимый пока рассказчик. – Ну, они его и отметелили, суки мусорские – вишь! Со злости. Разделали под Хохлому. Козлы позорные.

Рассказчика этого по голосу я не узнавал. Остальные только чавкали и курили.

– Ну что ж, – как старший, Бахва объявил тост. – За Котельникова, царство ему небесное!

Братва притихла. Затем Злой спросил недоуменно:

– Бахва, ты че? Какого Котельникова, в натуре? Это кто?

– Эх вы, темнота непроцарапанная! – насмешливо протянул пахан и весело пояснил: – Изобретатель парашюта!

Компания снова покатилась со смеху, шутка пришлась по душе.

– Ну ты даешь, Бахва! – сказал кто-то сиплым голосом. – Тебе у Якубовича выступать надо, слова отгадывать. Ты б все его лавэ увел – чисто законно!

– Ну да, – ответил за Бахву тот, что рассказывал про Шабалина. – Потому и не пускают! Вишь вот, даже в «Кресты» упрятали от греха подальше.

– Молодец-то он молодец, – через минуту продолжил Бахва. – Да только этим он приговор себе подписал.

– В смысле? – спросил Злой.

– В полном, – ответил Бахва. – Что думаешь, мусора ему это так просто забудут, что ли?

– Ну да, – согласился Злой, – эти не забудут. Отыграются, пока могут. Как пить дать…

Злой затейливо и многословно выругался. Кто-то, услышав такое высокохудожественное ругательство, удивленно крякнул. Вся грядка оживленно зашевелилась, снова начала есть. Как это бывает на всех посиделках с выпивкой, загалдели, распавшись на две или три компании, каждая компания о своем. Убедившись, что больше ничего интересного для себя не узнаю, я перестал прислушиваться.

Оказывается, злополучный Шабалин разбился в хлам. Как же он так умудрился? Там же совсем невысоко, метра три максимум! Тоже немало, конечно, но переломов столько, будто с горы упал да еще по склону катился. Если, конечно, братки ничего не путают и не привирают для красного словца. Вот с доской все понятно. Западло редкое, но вполне в тех обстоятельствах возможное.

Как он там сказал: распанахала брюшную полость по самое дальше некуда? «Брюшную полость»… Грамотно выражается. Сам, интересно, догадался – или это только повторение чужих слов? Если со слов какого-то медика, осматривавшего Шабалина после его бесславного падения, – информация вполне достоверная. Тогда Шабалину и вправду не позавидуешь. Переломы ерунда, болезненно, но не опасно. А вот щепки в брюшной полости… Ч-черт! И вправду может кони двинуть.

Тогда-то мусорня на мне и отыграется за собственную глупость! Короче, повезло, как всегда!

Ладно, пора вставать, решил я. Нечего догадки строить, надо обо всем порасспросить, чтобы знать, к чему готовиться.