Когда Соне был представлен ее напарник — немецкий коммунист Эрнст, он сказал, что не возражает против нахождения с «Соней» сына. После двухнедельной совместной завершающей подготовки «Соня» убедилась, что с таким руководителем ей будет работать легко.

Прибытие «Сони» с сыном Мишей обрадовало Рольфа, но, когда он узнал о предстоящей скорой разлуке и работе «Сони с другим человеком, огорчился. Рольф к этому времени изменился и проникся большим уважением к делу, которым занималась «Соня». Не возражал он и против развода, если это так надо.

К моменту встречи «Сони» с Эрнстом ей исполнилось 26 лет, Эрнсту было 27. К Мише он относился с заботой и вниманием, и это отношение радовало ее.

В Шанхае они занялись подготовкой к поездке в Мукден. Исходя из поставленных перед ними задач по работе в Маньчжурии: вести разведывательную работу, создать пункт двусторонней радиосвязи с Центром (через Владивосток), обеспечить надежную связь Центра с партизанскими группами, действовавшими в Маньчжурии, и организовать снабжение их взрывчатыми веществами, — «Соня» выбрала себе прикрытие. Она получила представительство от американской компании по продаже различных изданий педагогической, медицинской и технической литературы. Это давало ей возможность постоянно общаться с представителями японской администрации в Маньчжурии, с институтами, студентами и интеллигенцией. Разъезжая по стране, она сможет вести наблюдение за военными приготовлениями японцев к войне с СССР.

Под предлогом транспортировки в Маньчжурию некоторых предметов своей шанхайской мебели «Соня» с помощью Эрнста спрятала в нее часть радиостанции, в частности генератор тока, который трудно было бы провести через границу на глазах у бдительных японских таможенников.

Набрав образцов литературы, которой она собиралась торговать от имени американской фирмы, и различные каталоги в сопровождении Эрнста и сына она выехала в Мукден. Там она быстро собрала радиопередающую станцию и без промедления наладила двустороннюю связь с Центром, которую стала регулярно поддерживать дважды в неделю.

В то время как Эрнст решал свои разведывательные задачи, «Соне» предстояло наладить контакт с руководителями партизанских отрядов. При решении этой задачи. она столкнулась с трудностью — китаец Ли не явился на обусловленную встречу в Харбине. «Соня» выезжала туда несколько раз. Вот что она позже писала по этому поводу: «Место встречи с Ли было на харбинском кладбище, время — поздно вечером. Когда я появилась там, никого кроме пьянчуг там не было. Испытывая естественное опасение не от покойников, а от живых, я прождала Ли вместо 10 минут целых 25, но безуспешно. И так еще дважды с перерывом в две недели».

Как оказалось, Ли проявил трусость и отказался от участия его группы в дальнейшей партизанской борьбе. Так была потеряна одна из боевых групп. Центр считал такой исход лучшим, чем возможное предательство Ли, угрожавшее всем другим партизанам и, конечно же, «Соне» с Эрнстом.

Пережив эти тревожные моменты, «Соня» и Эрнст продолжили свою разведывательную работу. Для характеристики обстановки, при которой «Соня» обеспечивала радиосвязь с Москвой, достаточно прочитать об этом ее слова в «отчете»: «Когда я работала, принимая шифровки из Центра или передавая туда наши зашифрованные сообщения, была глубокая ночь. Все ставни нашего дома были закрыты и дом походил на крепость, готовую к обороне в любой момент. Часто работу по зашифрованию или расшифровке удавалось закончить только под утро».

А когда «Соне» из-за радиопомех не удавалось установить связь в очередной сеанс, приходилось его повторять. И так дважды в неделю до осени 1935 года, когда она покинула Китай. Больше «Соня» не возвратилась в эту страну, где в общей сложности она провела почти 5 лет.

Жесткий контрразведывательный режим, введенный японцами в Маньчжурии, создавал большие трудности разведывательной деятельности «Сони» и Эрнста. Они еще больше возросли, когда Центр поручил им организовать снабжение партизанских групп взрывчатыми веществами, необходимыми для проведения диверсий на японских транспортных линиях. Эта задача была упрощена путем закупки необходимого химического сырья и обучения партизан изготовлению из него взрывчатки. С этой целью «Соня» специально выезжала к ним и показывала как это надо делать. Наибольшие трудности «Соня» испытывала из-за того, что партизаны не знали иностранных языков, а она — китайского.

Сильную тревогу вызвала у «Сони» безопасность продолжения работы линии радиосвязи, когда в Мукдене появился видный нацист в качестве представителя германской фирмы вооружений. Этот представитель поселился рядом с виллой, которую снимали «Соня и Эрнст. Он сразу заметил живущую по-соседству еврейку, но галантно сказал ей при знакомстве, что он «против антисемитизма». «Соне» пришлось проявлять большую осторожность при проведении двусторонней связи с Центром, чтобы соседи не обратили внимание на увеличение расхода электроэнергии.

Настоящая опасность провала возникла, когда один из представителей партизан, которого «Соня» обучала обращению со взрывчатыми веществами, был арестован японцами и при нем нашли взрывчатку. Это значило для него смерть, он мог выдать и «Соню».

Центр дал указание «Соне» и Эрнсту немедленно прекратить все связи с партизанами, прервать радиосвязь и выехать в Шанхай, откуда восстановить связь по радио и ждать дальнейших указаний. С собой в Шанхай они взяли радиоприемник и в разобранном виде радиопередатчик. На китайской границе возник неприятный инцидент, грозивший серьезными последствиями.

Китайский таможенник заявил, что ввозить приемник можно только с разрешения властей. К счастью, он не обратил внимание на часть радиопередатчика. С трудом переубедив его, «Соня» и Эрнст поскорее забрали свои вещи и были рады, что так легко отделались.

Но новое опасное происшествие произошло у «Сони» вечером в гостинице в Шанхае, где она остановилась. Когда, выполняя старое указание — немедленно по радио доложить в сеанс, назначенный на 22 часа вечера, о благополучном прибытии, — она включила в электророзетку свой передатчик и… обесточила весь отель. Только быстрые действия «Сони», мгновенно замаскировавшей передатчик, уберегли от расшифровки факта грубейшего нарушения закона, с почти неизбежным провалом. К счастью, никто из обслуживающего персонала отеля не догадался искать по номерам, где произошло короткое замыкание электропроводки.

Период работы «Сони» и Эрнста в Шанхае был относительно спокойным. В августе они даже позволили себе небольшой отдых на берегу Желтого моря. Отдохнув и распрощавшись с Эрнстом, она выехала в Москву «для обсуждения дальнейшей работы». Эрнст пока оставался на разведывательной работе в Шанхае.

После почти двухгодичной дружной совместной работы с ним «Соне» было трудно расставаться, но она понимала, что на этой работе, которую она добровольно выбрала, вопросы с кем и где работать решаются службой, поэтому ехала в Москву, не зная своего будущего назначения.

Случайная фраза Миши, который безуспешно пытался заговорить с пассажирами на английском, немецком или китайском языках, навела «Соню» на грустные раздумья. Когда на одной из остановок поезда в вагон зашла кошка и замяукала, он тихо прошептал матери: «Кошки умнее людей. Они все говорят на одном языке».