Рэб и тери превратились в двух бесплотных духов; они скользили по двору, то и дело останавливаясь в тени, под стеной. Каждый из них нес свою драгоценную ношу.

Им не пришлось ждать долго, хотя обоим казалось, будто время тянется слишком медленно. Тери то и дело поднимал глаза к светлеющему небу. Он знал, что скоро тени исчезнут и их станет видно. Первые клубы дыма, вырвавшиеся из кухни, никто не заметил. И только когда пламя охватило дверь и его языки стали вздыматься вверх, сонный сторож встрепенулся и ударил в набат.

Все, кто способен был удержать в руках ведро с водой, бросились тушить пожар. Солдаты с ведрами выстроились в цепочку от колодца до кухни. Рэб и тери по лесенке взбежали на балюстраду. Рэб перебросил книги на другую сторону, потом повернулся к Адриэль.

Тери не отпускал ее: ему не хотелось ее отдавать.

— Я подержу ее, пока ты перелезешь, — сказал Рэб. — Быстрее!

Тери нехотя отдал ее, потом скатился вниз по наружной стене. Как только он ударился о землю, он тут же вытянул руки, чувствуя, как сильно колотится сердце. Если он ее не поймает…

Рэб опустил Адриэль вниз, и тери ее поймал. Он тут же положил девушку на землю и приготовился ловить Рэба. Поймав ученого, он тут же снова подхватил Адриэль на руки.

— А теперь бежим! — прошептал Рэб. — Кто-то обязательно заметит нас, прежде чем мы доберемся до леса, так что беги так быстро, как никогда не бегал раньше!

Оказалось, что с ношей бежать тяжело. Тери привык передвигаться на четырех конечностях, но теперь, когда у него на руках была Адриэль, приходилось передвигаться в вертикальном положении. Несмотря на то что тери трудно было сохранять равновесие, он все же намного обогнал Рэба.

Они были на полпути от леса, на полпути к свободе, когда один из часовых, оставшийся на стене, заметил их и поднял шум. Однако прежде чем их настигла хоть одна стрела, они оказались уже далеко и стали недосягаемы даже для самых метких лучников. Скоро стена деревьев скрыла их от крепости. Они оказались в безопасности.

Вскоре силы изменили Рэбу, и он взмолился об отдыхе. Остановившись, он уронил свой узел с книгами на траву и прислонился к дереву.

— Вряд ли за нами будет погоня, — проговорил он, задыхаясь. — Когда они найдут мертвого Китру, в крепости воцарится настоящий хаос!

Тери стоял, по-прежнему прижимая к себе Адриэль. Он почти не слушал ученого: мысли его блуждали далеко. Голос Рэба постепенно стих где-то вдали. Тери чувствовал, что Рэб смотрит на него, потом он перевел взгляд на Адриэль и увидел, как нежно тери прижимает девушку к себе.

— Почему бы тебе не положить ее на землю? Мы посмотрим, нельзя ли привести ее в чувство.

Тери ответил не сразу. Он целиком отдался новым ощущениям. Безжизненное тело Адриэль прижато к его груди; он обнимает ее — крепко, властно. Ее тепло, мягкость, ее аромат — все пробуждало в нем ненужные желания, одновременно сладкие и болезненные. Он никогда не был так близок с ней. Никогда так не обнимал ее… Наконец он принял решение.

— В этом нет необходимости, — сухо заявил он Рэбу.

— Что означают твои слова?

— Мы с ней не вернемся к пси-талантам. Поселимся отдельно, в лесу. Я буду защищать ее, добывать еду. И больше никто не будет ей угрожать или причинять боль.

Рэб опечалился.

— Ты принял не самое мудрое решение, — тихо сказал он.

Тери поспешно заговорил, убеждая скорее себя самого, чем Рэба:

— Ведь я человек, верно? Ты сам недавно уверял меня в том, что я человек.

— Да, но это не значит, что…

— Как раз сейчас я начинаю чувствовать себя настоящим человеком! И она — тоже человек. Пока она жила с пси-талантами, она была одинока и несчастна. Я могу сделать ее счастливой! Она любит меня… она сама много раз говорила мне об этом!

— Она любит тебя как животное! Как домашнего любимца! — возразил Рэб, выпрямляясь и приближаясь к тери. — Но будет ли она любить тебя как человека?

— Научится!

Ты ничего не знаешь наверняка! Только она сама может решить, полюбит она тебя или нет. А если ты унесешь ее в лес и попытаешься принудить ее любить себя, значит, и ты не лучше Китру и того капитана, который убил твоих родителей! — Рэб смягчился; его голос потеплел. — И потом, есть вещи, с которыми ты не поспоришь: если вдруг, по какой-то необъяснимой прихоти, она действительно увидит в тебе человека и согласится принять тебя как мужа, ваше потомство будет походить на тебя — по крайней мере, во многом.

Новая мысль поразила тери. О детях он даже не думал. Перед его мысленным взором поплыли жуткие видения: их с Адриэль общие дети… Настоящий кошмар! От ужаса у него отнялся язык.

— По чьей-то извращенной прихоти твоих далеких предков ужасно изуродовали, изувечили, исказили их облик. Последствия давнего злодеяния передаются через поколения. Возможно, будет лучше всего, если ты решишься положить конец ужасной шутке тератолов и не позволишь проклятию распространяться дальше.

Когда тери заговорил, в голосе его слышался гнев, смешанный с горечью.

— Тебе легко рассуждать! Ведь ты помечен единственным знаком — способностью общаться при помощи мыслей! Твоя «отметина» — не уродство, а Дар! Ты можешь говорить о том, чтобы не пускать проклятие дальше, ведь жертву должен принести не ты, а другой!

Мрачная улыбка заиграла на лице Рэба.

— Как ты думаешь, почему я столько времени провел, отыскивая связь между тери и людьми? Я же говорил тебе, что точно знаю о существовании такой связи! Как ты думаешь, откуда мне стало о ней известно?

— Как… и ты?! Ты… тоже?!

Рэб кивнул:

— Я родился с хвостом, как и мои мать, брат и сестра, а до того — мать моей матери! — Он грустно покачал головой. — Какое развлечение доставили, должно быть, мои предки какому-нибудь развращенному тератолу! Внешне они ничем не отличались от других людей… если не считать чешуйчатого крысиного хвоста!

Тери услышал в голосе Рэба боль унижения, которая перекликалась с его собственной болью.

— Значит, ты тоже тери.

— Да. Но на протяжении многих поколений мои предки заботились о том, чтобы сразу после рождения хвост у младенцев отсекался. Если операция проводится в самом начале жизни, даже шрама практически не остается. И много веков представителям моей семьи удавалось сходить за обычных людей, хотя про себя они знали, что они — тери, представители низшей расы. Во времена Страшной Болезни их изменили таким образом, что они оказались способными выглядеть и действовать подобно людям. Я уверен, многие мои предки догадывались о том, что на самом деле они — люди, но никто до меня не убедился в том окончательно. Ибо у меня, помимо хвоста, имеется еще одна, как ты выразился, отметина — Дар. Ни мать, ни отец не были талантами. Возможно, каждый из них обладал Даром лишь отчасти, наполовину; во мне части соединились в целое. Но я твердо знал одно: я — тери, обладающий Даром. До сих пор считалось, что носителями Дара могут быть только люди. Вот я и решил доказать, что я — человек.