Ил. 4. Ганс Гольбейн-младший. «Мертвый Христос в гробу» (1520–1522). Художественный музей, Базель

Ил. 5. Александр Дюма-сын (Рене де Сент-Марсо)

Ил. 6. Семейный памятник Ж.-А. Лармойе. Мужчина на смертном одре

Виктор Гюго назвал смерть Бодена символом распятого Христа, что отчасти и привело к созданию легенды о «распятом» мученике[152]. Помимо того, что из раны на груди распятого Иисуса Христа течет кровь, голова его часто изображается запрокинутой набок. Репрезентация Христа в виде эффигии «Мертвый Христос в гробу» (1520–1522) принадлежит Гансу Гольбейну-младшему: рот и глаза открыты, зрачки скошены, лицо зеленоватое, как у трупа (ил. 4)[153].

Что касается эффигий на Пер-Лашез (Кроче-Спинелли и Сивеля, а особенно Бланки), то они появились после памятников Кавеньяку и Бодену. Откинутые головы и саваны у захороненных на первом садово-парковом кладбище в Париже отсылают к соответствующим более ранним надгробиям на Монмартре (см. с. 54, 52).

Некоторые эффигии на Монмартре отчасти напоминают традиционно церковные; самая известная принадлежит Александру Дюма-сыну (с. 1895) (ил. 5). Одетый в нечто вроде мантии, он спокойно лежит со скрещенными руками в античном храме; округлые колонны с коринфскими капителями поддерживают кровлю.

Возможно, на Монмартре самое раннее реалистическое, но горельефное изображение лежащего на смертном одре человека находится на семейном памятнике Ж.-А. Лармойе (Larmoyer, 1842?). Однако его нельзя назвать полноценной эффигией (вроде той, что вскоре появилась на могиле Кавеньяка), потому что здесь изображен нарратив: у изголовья стоят жена и дети, а в ногах – ангел с венком в одной руке и перевернутым факелом в другой (ил. 6). В отличие от семейной сцены прощания с умершим на памятнике Лармойе, где совмещены классические кладбищенские горизонтали и вертикали, эффигии Кавеньяка и Бодена представляют торжество горизонталей и отсутствие «другого»; в мужской эффигии, возникшей в середине XIX столетия, умерший всегда изображается один.

* * *

Как Пер-Лашез и Монпарнас, Монмартр изобилует семейными мавзолеями в неоготическом стиле, хотя немало их и в стиле ар-нуво. Более старый готический мавзолей имеет классический вид: высокие шпили, килевидные арки, дорические колонны у входа (ил. 7). Декоративная розовая капелла в стиле ар-нуво с элементами барокко (ил. 8) построена по проекту архитектора Ф.-Б. Буаре для семьи Деламаре-Биксел (1902). Ее отличают округлые линии входа, окна и верха склепа, похожего на купол. Над входом указаны фамилии захороненных, а внизу и под окном «свисают» драпировки, создавая характерный для барокко эффект театральности. Вертикальность здесь присуща только обрамляющим вход дорическим (тоже круглым) колоннам, с орнаментом в виде пальмовой ветви[154]. Через боковой проем можно увидеть хорошо сохранившуюся мозаику в интерьере капеллы, в основном декоративную. На одной стене изображено второе пришествие Христа: солнце восходит над горами со стилизованными лесом и красными цветами.

Ил. 7. Неоготический мавзолей

Ил. 8. Семейная капелла Деламаре-Биксел (Ф. -Б. Буаре)

Ил. 9. Семейный памятник Кавэ-Лемэтр. Пароход плывет

Ил. 10. Пароход тонет

Из необычных склепов я бы выделила семейный памятник Кавэ-Лемэтра (Cavé-Lemaitre); он примечателен тем, что на его стенах представлен нарратив в движении. На каждом углу склепа на дорических колоннах стоят совы (символ мудрости); в арках между колоннами изображены песочные часы, предвещающие конец жизни, а под ними – страждущее лицо. Со всех сторон памятника, кроме передней, изображен пароход (инженер Франсуа Кавэ (с. 1875) был изобретателем пароходных моторов). На первом рельефе пароход спокойно плывет, клубы дыма рифмуются с клубящимися облаками (ил. 9). Чтобы увидеть развитие сюжета, посетитель должен обойти памятник: на последней третьей стене пароход тонет (ил. 10). Его подталкивает летящая фигура ангела (справа), который, как и песочные часы, символизирует смерть; в море отражается заходящее солнце, что тоже предвещает смерть. Сюжет, связанный с увлечением Кавэ пароходами и морской стихией, на кладбище представляет соответствующий нарратив жизни и смерти.

* * *

Как и на других парижских кладбищах, на Монмартре похоронены видные представители искусства. Из самых известных писателей это французские прозаики Стендаль (с. 1842), братья Гонкуры (с. 1870, 1896), Золя (с. 1902), поэт Теофиль Готье (с. 1872), а также поздний романтик Гейне (с. 1856), эмигрировавший из Германии во Францию в 1830 году (он не раз говорил, что хочет быть похоронен на Монмартре[155]).

Как и в случае с Бодлером (Монпарнас), беломраморный памятник на могиле Гейне был установлен лишь в 1901 году, спустя пятьдесят лет после его смерти, заменив обычную полукруглую стелу (ил. 11); его создал датский скульптор Луи Хассельриис (Hasselriis). На квадратном постаменте с рельефной лирой, отчасти покрытой венком из роз, стоит бюст немолодого, скорее печального Гейне, смотрящего вниз, в царство мертвых; под бюстом над лирой изображена бабочка, символ бессмертия. Внизу две большие пальмовые ветви с песочными часами между ними символизируют быстротечность жизни; на могильной плите – лавровый венок и выгравированное по-немецки с трех сторон стихотворение Гейне «Где?» («Где скиталец истомленный / Наконец покой найдет? /Возле пальмы полуденной? /Среди лип у рейнских вод?», 1830–1840).