Примитивные животные тоже не стояли на месте. В юрском и далее в меловом периоде расцвели пышным эволюционным кустом кремнёвые и фаретронные губки (такие, у которых отдельные иголочки-спикулы связаны между собой в хитрую ажурную сеточку), давшие не только огромное разнообразие, но оставившие после себя целые губковые слои.

В ранней юре шестилучевые кораллы представлены теми же семействами, что и в позднем триасе, меняются только роды и виды, а в середине периода, в байосском веке, шестилучевые кораллы дали всплеск видообразования, так что в поздней юре по всем тёплым морям шло активнейшее рифостроение.

Над многоэтажными постройками губок и кораллов медленно парили аммониты, некоторые из которых достигали довольно крупных размеров. Правда, после появления плиозавров, научившихся разгрызать даже самые прочные раковины, большая часть аммонитов стала мельчать обратно, а самые впечатляющие титаны появились ещё позже — в мелу. Некоторые аммониты экспериментировали с формой; например, раковина у Parapatoceras почти полностью развернулась, у одних видов по строгой спирали, а у других — почти до прямой линии, лишь головной конец был слегка повёрнут, да кончик раковины пару раз закручивался широкой несмыкающейся спиралью. Как плавали такие крючки — неочевидно; есть предположение, что голова смотрела вниз, а колечко было поднято каллиграфическим вопросительным знаком.

Слава тафономии — известны ранне- и среднеюрские аммоноидеи с сохранившимся цветом раковины. Например, у Tragophylloceras, Androgynoceras и Amaltheus белый фон украшен продольными коричневыми полосами; у Asteroceras и Leioceras по краю коричневого фона идут одна или несколько продольных белых полос; у Pleuroceras раковина расчерчена поперечными, параллельными ротовому краю коричневыми полосами, почти как у наутилуса.

В юрском периоде начинается полноценный расцвет белемнитов Belemnitida. Правда, для неспециалистов все их бесчисленные разновидности «на один ростр», но это проблемы неспециалистов. Трудно сказать, чем белемнитам не нравились триасовые моря, где они существовали по остаточному принципу, но в юрских им явно стало хорошо. Некоторые белемниты выросли до приличных размеров: раковина Megateuthis gigantea вытягивалась до 46 см, стало быть, длина полной зверушки могла быть и все три метра. Такие расчёты мы можем сделать благодаря редким находкам отпечатков белемнитов с мягкими тканями, например, юрских Belemnotheutis antiquus и Passaloteuthis bisulcata. По ним видно, что прочный ростр занимал лишь кончик довольно крупного тела, похожего на кальмарье, на переднем конце которого извивались десять щупалец, утыканных двумя рядами острых крючков.

Дошли до нас и отпечатки среднеюрских безраковинных осьминогов — Proteroctopus ribeti и Vampyronassa rhodanica (оцените название!), в целом уже очень похожих на нынешних потомков. Нет сомнения, что реальное разнообразие мягкотелых головоногих было намного больше.

Водные членистоногие юры большей частью похожи на современных. Примером могут служить раки Proeryon hartmanni и Eryon arctiformis — широкие, с тоненькими клешнями, прям таки просящиеся в котёл, омар Magila latimana с толстенными клешнями, а также пресловутые щитни Triops cancriformis, со времени 180 млн л. н. уже несомненно и бесповоротно относящиеся к современному виду.

Гораздо экзотичнее смотрелись членистоногие класса Thylacocephala, например, раннеюрский Ostenocaris cypriformis, среднеюрский Dollocaris ingens и позднеюрский Clausocaris lithographica. Их овальное тельце было прикрыто сверху сплошным щитом, спереди зыркал огромный фасеточный глаз, слившийся из двух, а из-под брюшка вниз и вперёд направлялись длиннющие складные ноги-клешни, утыканные к тому же шипами.

Юрские иглокожие на взгляд дилетанта ничем не отличаются от нынешних, примерами чему морские лилии Pentacrinites fossilis, офиуры Palaeocoma egertoni, морские звезды Astropecten martis (этот род жив и сейчас) и морские ёжи Hemicidaris. Впрочем, и среди них были забавные варианты, например, морские ежи Asterocidaris из средней юры Марокко имели очень толстые «иглы», больше похожие на кегли для боулинга — вытянутые у A. bistriata и совсем уж дынеподобные у A. meandrina, тогда как у Reboulicidaris rebouli «кегли» были дополнительно покрыты многочисленными пупырышками.

Особую специфическую группу составляют неправильные морские ежи Irregularia. Началось всё с малого: у представителей отряда Cassiduloida, поселившихся в рыхлых илах, анальное отверстие, располагавшееся доселе по центру верхушки, стало сползать назад. Это было важно, чтобы уже переваренный грунт не падал бы сверху снова под рот. После — в отряде Spatangoida — из круглых ежи стали сердцевидными. У них появились вполне узнаваемые право и лево, перед и зад. Любопытно, что в разных группах юрских неправильных ежей эти преобразования совершались много раз независимо. Апофеоза эти преобразования достигли уже в конце мела.

Среди рыб из юры известны достаточно очевидные предки своих харизматичных потомков — современных акул, скатов и химер. Предок ковровых акул Palaeocarcharias stromeri из титонского века вполне узнаваем по своему толстенькому овальному тельцу, приплюснутой широкой голове и широким коротким грудным плавникам. Очень модерново выглядели и акулы Palidiplospinax. Современны по форме скаты Protospinax annectens и Aellopos (он же Spathobatis), а также химеры Ischyodus.

Юрские осетры уже мало отличаются от нынешних: морской раннеюрский Chondrosteus acipenseroides украсил бы любой средневековый пир.

Костные ганоиды Holostei в юре были очень разнообразны и занимали экологические ниши, которые нынче оккупированы костистыми рыбами. Больше всего, конечно, впечатляют Leedsichthys problematicus из средней и поздней юры Западной Европы и Чили — костные рыбы размером со среднего кита, длиной до 16,5 м! Как часто бывает с титанами, нрава они были скромного, мирно дрейфовали по океанам и глотали планктон.