тут истерик-то не закатывай. Это Татьяна противная – сил нет. И привязчивая. Думаю, твой-то и сам не рад, что связался. Но попробовать, стало быть, решил. И попался, главное. Так что ты имей в виду.

– Это как? То есть выгонять его не надо? Это ж предательство!

– Это зов плоти! Никакое не предательство. Предательство – это если он пришел и сказал, мол, бросаю тебя ради молодой.

– Так она молодая?

– Ну лет тридцать пять!

– О господи. От кобелина! Ну я ему задам.

– А вот это правильно! Задай обязательно! Он когда обратно?

– Так неделя еще.

– Вот вернется, ты ему и задай по первое число. Или, наоборот, приглядись. Может, она ему осточертеет, так лучше и не вспоминать.

– Так ты тогда мне зачем все это рассказала? Мне ж теперь с этим неделю ночей не спать?

– А затем, чтоб ты глаза свои открыла да посмотрела на мир, какой он бывает.

– Добрая ты, Лидка. Даже и спасибо тебе не знаю, говорить или нет.

– Предупрежден, значит, вооружен. Я ведь как рассудила. Вот если бы у моего так случилось. Я бы как хотела: знать или не знать?

– Ну?

– Гну! Сложно это! Поэтому и не отпускаю его одного. Только вместе! А знать бы все равно хотела на этапе, когда можно еще все вернуть. Вот у тебя этап – можно все вернуть. Понимаешь? Поэтому я и пришла. А не чтоб тебя обижать! Так что не серчай. Вовка твой дурак, еще и неопытный, поперся туда, где его все знают. Проведешь с ним работу и будет как новенький, вот увидишь!

Клава грустно сидела перед Антоном, никакие остатки у них не сходились.

– Да бросьте вы, Клавдия Семеновна, может, эта ваша Лида все придумала.

Антон разговаривал больше сам с собой. Клавдия угрюмо и одновременно решительно смотрела в пол.

– Вон праздник у нас намечается. Итальянский. Вот вы в чем придете?

– Сказали же в белом платье. У меня в чемодане как раз отлеживается. Свадебное. Или лучше этому подарить?

– Какому? Повару?

– Зачем повару? Придурку моему. На следующую свадьбу.

– Не надо, Клавдия Семеновна. Вы ж ее не видели. Вдруг не налезет.

Мужики захихикали, Клавдия юмора не поняла.

– Клавдия Семеновна, вы Ирине с вечеринкой поможете? А то я занята буду. – Юля решила перебить этот ни к чему не ведущий разговор.

– Че ж не помочь. У меня теперь только вы и остались.

– Вот и хорошо.

– Это ж надо додуматься. Сабантуй в понедельник. И что потом, всю неделю пить?

Праздник еще не начался, а всем уже было весело. Стало быть, все в порядке, командный дух поднимался.

– У повара в понедельник выходной. Ты ж не хочешь, чтоб его за прогулы выгнали? – многозначительно вещала Ирина.

– Нет, конечно. Хотя какая мне разница, что там потом с этим поваром будет. Лишь бы мне понравилось. – Антон сказал, а все были с ним явно согласны.

= 19 =

Дата праздника неумолимо приближалась, а Юля никак не могла сосредоточиться и наконец-то выстроить сценарий вечеринки. Приблизительно она, конечно же, представляла себе ход вечера, но плотно решила заняться вопросом в выходные накануне праздника. Понимала, что рискует, ну уж так вышло. Впереди целая суббота и половина воскресенья. Тем более после встречи с Лелей, может, и еще какие мысли в голову придут. И, конечно, вечер пятницы. Самое любимое время. Как прекрасно осознавать, что впереди у тебя целых два свободных дня!

По дороге с работы набрала книг в библиотеке, фильмов в видеотеке. Заодно взяла и фильм с Моникой Витти. Девушку задели слова повара не на шутку. Она всегда думала, что слишком проста и открыта, и именно поэтому никто за ней и никогда толком не ухаживал. Основные романы были в школе. Там действительно кипели страсти, она была влюблена в мальчика из параллельного класса. Он вроде как тоже был в нее влюблен. Но совершенно неожиданно сразу же после выпускного подал заявление в ЗАГС со своей одноклассницей. Юля тогда рыдала, пошла выяснять отношения домой к мальчику. Как сейчас вспомнила весь свой стыд, когда она позвонила в дверь. Потом еще долго думала, почему было не позвонить по телефону? Зачем было переться домой? На звонок вышла мама мальчика. Первое, что поразило Юлю – халат, кое-как опоясанный шнурком, явно не отсюда. Да и сам халат был не очень свежим, пуговицы оторваны, поэтому и шнурок. И мама вся какая-то неприбранная, с немытой головой.

– Тебе чего?

– Я к Мише.

– Так он к Ане переехал.

– Уже? – тупо спросила Юля.

– Еще! – гаркнула женщина и хлопнула дверью перед носом девочки. Потом зачем-то приоткрыла дверь через цепочку. Может быть, боялась, что Юля начнет ее бить. – И нечего тут ходить. Гордость-то имей.

Лучше б она эту дверь не приоткрывала. Про гордость Юля запомнила на всю жизнь. Она тогда поклялась себе, что больше ей такое никто в вину не поставит, и заморозилась на долгие годы. Но никто ее отмораживать и не собирался.

Институтский брак никаких эмоций не принес. Она сама удивилась, зачем она в этот брак пошла. Ни будущий муж особо ей не нравился, ни, похоже, она ему. Все шли, и она пошла. Как и поступать в институт. Лишь бы поступить. Хоть куда-нибудь. Она не задумывалась о стадном рефлексе. Но такое было время. Все в нем жили, и все не задумывались. В пионеры, так в пионеры, в комсомол, замуж! А если не ходить? И что будет? Почему-то казалось, что-то обязательно произойдет. Сродни извержению вулкана. Осудят, о ней будут говорить! Кто? Зачем?

Это уже потом она поняла, что если и будут говорить, то ровно два дня. Ну, от силы два месяца. И никому она в принципе не интересна. Вышла замуж, все вокруг немного оживились. Надо же, и чего он в ней нашел? Развелись? Ясное дело, и не нужно было это дело начинать. Тогда она еще очень резко реагировала. Даже не на предательство мужа, а именно на людскую молву. Мать тогда была не помощницей в любовных страданиях. «А я говорила», – это все, что могла она сказать. Люба? Тоже высказалась, хоть стой хоть падай: «Даже такого не смогла удержать!» Прекрасная поддержка! И только Леля постфактум посоветовала: «Проговори сама с собой. И постарайся оценить ситуацию. С холодной головой. Времени ведь много прошло. Почему? Что произошло? И придумай, что будет дальше. Что-нибудь красивое. И живи по этому плану».

Леля была особенной. Она редко давала советы, а может, и