Лунный луч прошел сквозь окошко полуразваленной избенки и лег на брошенный чародейкой поисковый амулет, в глубине которого еще тлели искорки чужой этому миру магии.

И отразившись от него, упал еле заметным отблеском на старый каменный алтарь.

Крошечный, еле заметный отсвет…

Жалкий блик, видимый лишь самому острому зрению.

Но почему‑то именно там, где он коснулся старого камня, тот начал сиять в ответ. Сперва слабо, потом все сильнее…

Увы, никто не мог видеть творящегося тут. Да и не всякий посвященный разобрался бы, что происходит в заброшенном месте Силы.

Маги чуди белоглазой кое в чем ошибались.

Мест, где миры живых соприкасаются с мирами Иных, куда больше, нежели им казалось.

И сейчас магия, пришедшая со звезд и из иных пространств, открывала врата, отпереть которые в давние времена тщетно пытались обитавшие в заколдованном лесу.

Да, будь здесь сейчас Файервинд, она бы лишний раз убедилась, что в одном ее Учитель был прав – совпадений не бывает.

Киев, начало июля

Клев произвел на экс‑рыцарей Круга Стоячих Камней двойственное впечатление.

Удивительная смесь варварства и цивилизации.

Через весь центр города, пересекая его на две части, шла вполне современная дорога, явно построенная знатоками своего дела. (Как выяснилось позже, ее и впрямь сооружали имперские градостроители, специально выписанные из Александрии отцом нынешнего куявского владыки, князем Радогастом.)

И как странно было видеть по обе стороны этого чуда архитектурной мысли нелепые бревенчатые здания в два‑три этажа, называемые местными жителями horomi. Так именовались особняки здешних патрициев. Но ничего общего с привычными инсулами и домусами имперских метрополий, как ни пытались напрячь воображение путешественники, у этих самых «хором» и близко не было. Ни стройности, ни изящества. Груды почерневших от времени и ощетинившихся острыми концами бревен. Высокие крыши с «коньками». Затянутые чем‑то полупрозрачным окна. Только резные или расписанные петухами ставни хоть как‑то оживляли мрачные фасады.

Бок о бок с хоромами стояли лавки, лавчонки и таверны. А вот они уже один к одному были слепком с привычных, имперских.

В этом Гавейн с Парсифалем убедились, остановившись в одной такой, звавшейся «Под лопухом».

Их новая хозяйка сначала жутко упиралась, не желая селиться в заведении с такой несуразной вывеской. Дескать, «аура здесь неустоявшаяся».

Но когда ей показали чистый и опрятный номер с поистине царским ложем, укрытым мягкими пуховыми перинами. Когда она полюбовалась мраморным умывальником и серебряными приборами для туалета. После того как оценила небольшие, но вполне сносные термы, размещавшиеся в подвале…

В общем, ледяная душа Файервинд несколько пооттаяла.

Но «подлопушный» сервис соответственно тоже был недешев. Поэтому новоиспеченным «ученикам» чародейки достались покои победнее. И все равно не сравнить с теми жалкими конурами, где напарникам приходилось ютиться последний месяц.

Тем более что и термы, и, что более приятно, кухня, и недурной винный погребок были полностью к их услугам.

– Все включено! – как пояснил им радушный хозяин таверны, пробуя на зуб золотой тартесский солид, полученный от Файервинд в задаток.

Прелести куявской кулинарии они оценили тут же. В компании балагура Востреца и колдуньи.

Княжий слуга был первым, с кем они встретились по прибытии под стены Киева.

Вернее, вторым.

Сначала была неулыбчивая и подозрительная привратная стража, которая ни в какую не хотела пропускать в город странную троицу.

Самым непонятным для парней в броне было то, что двое дюжих молодцов тащили на своих плечах носилки с чернявой девахой. Спору нет, зело пригожей и приветливой на вид. И все же. Где это видано, чтоб так срамить мужское достоинство?

А Файервинд нет бы, чтоб пострелять глазками, утишив недовольство стражников. Или пожаловаться на неурочно подвернутую ногу, мешающую ей передвигаться самостоятельно. Ну, как это делают все умные женщины, старающиеся, чтоб противоположный пол не догадался, что им самым наглым образом помыкают.

Колдунья полезла прямо на рожон, словно ее какая муха укусила. Наорала на охрану, указав, что их дело принимать от гостей въездную пошлину, а не донимать их всякими разными расспросами. Для этого особые люди с соответствующими полномочиями есть.

Ребята даже рты раскрыли от удивления и обиды, а их руки поневоле потянулись к… Нет, не к мечам булатным, но к плеткам. Чтоб поучить незваную крикунью уму‑разуму.

Тут‑то Парсифаль и счел нужным вмешаться, отвесив сперва тумак Гавейну, желавшему насладиться зрелищем, которое могло бы хоть немного уврачевать его израненную женской тиранией душу. Блондин, подойдя вплотную к воротарям, заговорщицки подмигнул им и, скосив глаза в сторону опущенных на землю носилок, в которых фыркала кипящая от возмущения чаровница, сказал пару слов, от которых ратники тут же покатились со смеху.

Здесь бы гостям и хозяевам и разойтись полюбовно. Но какие‑то демоны донесли до ушей Файервинд то, что для них не предназначалось…

Простить забывшегося слугу, дурно отозвавшегося о хозяйке, было не в правилах достойной воспитанницы ти‑уд. Не тому ее учили столько лет, буквально вбивая почтительность к наставникам и старшим.

Увесистая оплеуха должна была привести в чувство забывшегося холопа.

Должна была.

Если бы достигла цели.

Один из куявских стражей, заметив непристойное поведение девахи, вовремя схватил ее за руку…

Лучше бы он этого не делал.

Потому как был немедленно награжден доброй порцией Силы, материализовавшейся в огненный шарик. Некрупный такой (Файервинд еще не вполне восстановила запас маны да и не хотела никого калечить, так – более для острастки швырнула). Но и этого оказалось довольно, чтобы спровоцировать изрядный переполох.

Вконец деморализованные воины таки схватились за мечи.

Отличающийся мгновенной реакцией Гавейн, вообще не жалующий стражей порядка, достал свой.

Парсифаль затравленным зверьком метался между двумя станами, не зная, к которому примкнуть.

И тут в его голове мелькнула идея, показавшаяся юноше спасительной.

Он во весь голос прокричал имя их недавнего знакомца – Востреца. Ни на что особенно не надеясь. (А вдруг парень так и не ушел от тех лешских «бесов».) Но попытаться все равно стоило. Хоть какой‑то, пусть, возможно, и мертвый, знакомец в Киеве.

– Тю, дурни! – сплюнул подсмоленный ведьмой ратник, пряча меч в ножны. – Чего ж вы раньше его милость не вспомнили? Ратибор, – обратился он к своему напарнику, – пошли весточку на Гору. Мигом! Не те ли это богатыри, о которых ясновельможный поминал?