— Таня! — с тревогой вскрикнула Людмила.

— Здесь я, — шепот удавался мне как-то лучше. — Сейчас, отдышусь немного, и посмотрите, что у меня с головой.

Через пару минут я почувствовала себя достаточно восстановившей силы, и Людмила осторожно приподняла мои волосы. Я приготовилась к новому приступу жуткой боли, но она умудрилась ничего не задеть.

— Шишка! — радостно доложила она мне результаты своего обследования. — Здоровенная! А крови вроде нет.

— Да уж, хватит с меня и шишки, — я, осторожно касаясь, определяла новую форму своей головы, — тем более такой. Ее же в Книгу рекордов Гиннесса можно заносить! Я бы даже сказала, что не на каждой голове такая шишка поместится.

— Я сейчас, подождите, — неожиданно вскинулась Люда, и я снова закрыла глаза, потому что стук ее каблучков очень больно отдавался в моей голове. Раздался какой-то непонятный шум — стук, шорох, потом она вернулась — очень довольная.

— Вот, — Людмила подала мне плотный пластиковый пакет, набитый снегом и льдом и крепко завязанный. — Из холодильника выгребла, приложите.

Пока я держала этот импровизированный пузырь со льдом и приходила в себя, она торопливо, взахлеб, рассказывала:

— Все моя привычка дурацкая, когда кто из дома выходит, обязательно в окно смотрю. Ну Игорю там, друзьям рукой помашешь, и вообще, говорю, привычка. А тут стою у окна, минута, другая — никого. То есть люди выходят, а вас нет. Может, думаю, к кому-нибудь из соседей пошла? Любопытно стало, вот и выглянула из квартиры. Смотрю, а там… — Она всплеснула руками и совсем как Игорь сложила ладони на груди. — Я так испугалась! Вы такая бледная и почти не дышите, а я не знаю, что делать! Вы как себя чувствуете сейчас, может, все-таки «Скорую» вызвать?

В общем, мне же еще пришлось ее и успокаивать. Окончательно она пришла в себя, когда я, сурово нахмурившись, сказала, что мне надо выпить кофе, а ей валерьянки. Не споря со мной, она ахнула сорок капель, мне дала две таблетка баралгина, потом приготовила крепчайший кофе, и мы выпили его без сахара. Вскоре я опытным путем определила, что могу держаться на ногах без посторонней помощи и даже в состоянии сесть за руль. Люда честно уговаривала меня полежать еще на мягком диване, но я была непреклонна, а на долю ее нервной системы выпали сегодня слишком сильные испытания. Так что она со старательно скрываемым облегчением проводила меня до машины, убедилась, что я не потеряю сознание за рулем, и мы с ней расстались лучшими подругами. Опрос свидетелей я, естественно, временно отложила и отправилась домой.

Дома меня встретил мигающий огонек автоответчика, но я, не обращая на него внимания, схватилась за мешочек с гадальными костями. Бросила кубики, даже не задав вопроса.

4+24+25 — «Позор и бесчестье падут на ваш дом, если вы не сумеете критично оценить положение вещей».

— Ничего себе! — Я была несколько ошарашена. — А в чем, собственно, дело-то?

Гадальные двенадцатигранники снова полетели на стол.

2+18+27 — «Если вас ничто не тревожит, готовьтесь к скорым волнениям». Тоже неплохо. Меня много что тревожит, и, кажется, к волнениям надо готовиться основательно. Я сунула кости в мешочек; когда они в таком настроении, лучше обходиться своими силами. Подошла к автоответчику, нажала на кнопку, тут же раздался нервный голос Игоря:

— Таня, куда ты пропала, ты срочно нужна! Приезжай в милицию, твой Мельников арестовал Веру! Танечка, я совсем потерял голову, не знаю, что делать. Приезжай сразу, я в машине около милиции жду, Таня, быстрее, пожалуйста!

Да что же это на Игоря все валится — статуэтку с выставки украли, помощника убили, любовницу арестовали! Вот если еще жена его ограбит и сбежит с любовником, тогда будет полный комплект. А Андрей чего разошелся, зачем ему Верку арестовывать? Я схватилась за телефон, набрала номер Мельникова. Занято. Ругнувшись, я снова натянула куртку и побрела к дверям. Как там было сказано: «Готовьтесь к скорым волнениям»?

Я, постанывая, спустилась по лестнице. Интересно, когда поднималась по ней, голова совершенно не болела, а сейчас, когда спускалась, каждый шаг отдавался в затылке, в моей драгоценной шишке. В машину я садилась осторожно, чтобы не задеть ничего головой. А потом помчалась… Первое, что я увидела, подъезжая к зданию милиции, был Игорь. Он топтался около своей машины, уныло оглядываясь по сторонам.

— Таня! — Игорь рванулся ко мне и вцепился в мой рукав, словно в спасательный круг. — Что так долго! Я весь извелся уже! Вера там больше часа, а меня не пускают…

— Спокойно, спокойно! Я только что приехала домой, прослушала твое сообщение и сразу сюда. Да не дергайся ты так и не тащи меня, ничего страшного с твоей Верой не сделают, скажи лучше, что произошло, как все было?

— Как было? — дрожащим голосом повторил Игорь. — Ну как было? Я с утра решил заехать к Вере, а то она вчера как ушла, так и пропала. Приехал, а она расстроенная такая, просто трясет ее всю… Я ей про Петечку стал рассказывать, она еще больше расстроилась, истерику закатила. Я в таких случаях теряюсь. — Он преданно посмотрел мне в глаза и доложил: — По твоему рецепту я ей полстакана коньяку налил, но она не стала пить.

— О господи, Игорь, — простонала я, — ты что, правда решил, что это универсальное лекарство? Ладно, дальше что было?

— Дальше ничего не было, — сник Игорь. — Приехал этот Мельников и сказал: «Гражданка Ширяева, следуйте за мной, я должен вас допросить». Вера на это ничего не сказала, она еще сильнее расплакалась, и они уехали. А я поехал за ними, а потом стал звонить тебе. Но тебя все дома не было, тогда я оставил сообщение и стал ждать. Что теперь делать, Таня?

— Тебе садиться в свою машину и продолжать ждать. И не маячь тут, сиди смирно. А я поднимусь к Мельникову, разберусь, что он вдруг к Верке привязался. И вовсе он ее не арестовал, успокойся, допрос — это еще не арест… — Я замерла. Кажется, я поняла, почему Мельникову так срочно захотелось пообщаться с Верой. — Игорь, а ты спрашивал у нее, куда она вчера вечером подевалась?

— Спросил, но она только плакала. А что, это так важно?

— Солнышко мое, — нежно проворковала я, — а не ты ли мне вчера сказал, что она поехала к Петечке?

Игорь открыл рот, потом закрыл, не сказав ни слова, и тупо уставился на меня.

— Окурок помнишь? На блюдечке окурок лежал, и помада на нем была такая же, как у Веры. Так что кажется мне, что эта дурища все-таки побывала вчера у Петечки. Интересно мне очень, когда она там была и что видела? Думаю, что и у Мельникова те же мысли возникли, вот ему и захотелось с Верочкой пообщаться.

Игорь снова открыл рот. На этот раз он, кажется, собирался что-то сказать. Но я не дала ему произнести ни звука.

— Сидеть! — Я повелительно указала пальцем на сиденье, и он послушно полез в машину. — И не шевелиться! Дышать можно. Жди меня и не влипай хоть ты ни в какие приключения. Хватит пока с меня волнений!