До «Большой Медведицы» было рукой подать. Когда они пришли в номер, Вадим отметил, что скоро полночь.

Олеся засуетилась, начала приводить себя в порядок.

– Хватит уже, – вздохнул он. – Иди сюда…

И тут зазвонил телефон. Очень уж не вовремя. Если бы это был его телефон, Вадим бы даже и не дернулся. Вернее, дернулся бы, чтобы его отключить. Но это был тот самый телефон. Со стоянки, где они с Олесей обнаружили трупы. Вадим поймал ее испуганный взгляд и твердо сказал:

– Я сам. – Он взял аппарат и нажал на ОК. Потом собрался с духом и медленно произнес: – Я слушаю.

– Наконец-то! Почему мне все время отвечает твоя баба? – раздался в трубке раздраженный мужской голос. Незнакомый. – Вы заселились?

– Да.

– Паспорт отдал?

– Да.

– Отлично! Я уже здесь.

– Где здесь? – тупо спросил он.

– Поблизости. Слушай внимательно: деньги я положу в багажник машины, на которой ты приехал. Всю сумму, пять тысяч долларов, как договаривались. Они в плотном белом конверте, конверт в пакете с рекламой сигарет «Мальборо». Можешь не пересчитывать. Ты положишь в машину этот телефон, возьмешь деньги и вместе со своей женой уйдешь в пансионат «Южная ночь». Он в двадцати минутах ходьбы. Надо выйти на шоссе, идти прямо, никуда не сворачивая, по левую руку будет указатель. В «Южной ночи» забронирован номер. На супругов Лебедевых. Номер оплачен, все, как договаривались. Неделю можете жить за мой счет, потом делай как знаешь. Мы с тобой в расчете. Машину я забираю.

– То есть как? – слегка опешил Вадим.

– Не понял, – насторожился его собеседник.

– Это моя машина.

– Это моя машина. Ты что, забыл, Леша?

– Это моя машина. Может быть, она и стоит пять тысяч долларов, но я ее пока продавать не собираюсь. Мне на ней еще назад ехать. И я не Леша.

Возникла пауза. Потом его собеседник растерянно спросил:

– А кто ты?

– Вадим.

– То-то я не узнал твой голос! Но постой… Какой еще Вадим? Я видел во дворе белый «Лансер»! Это моя машина!

– Это моя машина. Если ты протрешь номер, то увидишь, что последняя буква не «О», а «С». И цифры – семьдесят семь, а не девяносто девять.

– Тогда какого черта…

– А это я у тебя должен спросить, – прикинулся он валенком. – Мы с девушкой ехали себе, никого не трогали. А нам все говорят, что мы молодожены. Встречают с цветами, угощают за счет заведения. В чем дело? Ты вообще кто, парень?

– Значит, ты ночевал в кемпинге! Ты заселился в оплаченный мною номер!

– Могу уйти.

Возникла еще одна пауза. Его собеседник явно был в тупике. Потом спросил:

– А что случилось с…

– С кем?

– Какой паспорт ты оставил у администратора?

– Свой, естественно!

– Слушай ты, сволочь! Какое ты имел право…

– Мужик, скажи сразу: сколько я тебе должен? В Москве встретимся и рассчитаемся. Я же не отказываюсь платить за то, что провел приятный день и приятный вечер с любимой девушкой. Я – человек честный. Правда, сейчас у меня денег нет, произошла маленькая накладочка. Портмоне посеял по дороге. Но я работаю, и я все отдам. В Москве. Ты ведь в Москве живешь? Назови номер своего телефона или запиши мой, если хочешь, – миролюбиво предложил он. Почему-то Вадим подумал, что незнакомец звонит с чужого мобильника. Или с того, от которого собирается вскоре избавиться. Уж очень история эта темная.

На том конце эфира возникло напряженное молчание, потом послышалась отборная ругань. И наконец:

– Я ничего не понимаю!

– Я – тоже. Скажи, мужик, чем тебе помочь, и я…

– Да пошел ты на…

– Слушай, я тоже сейчас буду ругаться.

– Убирайся вон! Из моего номера!

– Пожалуйста, – охотно согласился он. – В «Южную ночь» можно?

– Я с тобой потом разберусь!

И его собеседник отключился. Олеся сидела тихо, как мышка. Потом прошептала:

– Это был он?

– Собирай вещи. Мы уходим.

– Куда?

– Тащить лягушку из пруда! – разозлился он. – Номер не прошел, иллюзионист был не в форме. Нас раскусили, не прошло и дня. Надо ехать домой.

Олеся молча стала собирать вещи. А Вадим вдруг расстроился. Халява есть халява, и ей присуще это свойство: когда она срывается, возникает чувство утраты, как будто это была и не халява вовсе, а твое, заслуженное. Жаль.

Но Вадим прекрасно понимал, что мужику, с которым он сейчас беседовал, еще хуже. Что за планы у него сорвались, лучше не вникать, но то, что планы эти были серьезные, Вадим давно уже понял. Явно криминал. Чувствовался запах больших денег, от которых Вадим предпочитал держаться подальше. Надо уезжать, спасать свою шкуру.

Олеся собрала обе сумки и теперь стояла посреди комнаты, оглядываясь: не забыли ли они чего?

«Брачная ночь отменяется», – усмехнулся про себя Вадим. И сказал вслух:

– Бери ключ и иди в машину. Я спущусь, скажу дежурной, чтобы приняла номер.

Она послушно подхватила пакет с едой и фруктами и сумочку, взяла у него ключ от машины и направилась к дверям.

– Лешонок, пакет-то оставь.

– Что?

– Это не наше.

Олеся явно неохотно оставила еду на столе и ушла. Дверь за девушкой закрылась, и Вадим остался в номере один. Возникло нехорошее предчувствие, что ничего еще не закончилось. Значит, новобрачные должны были получить за услугу пять тысяч долларов. За то, что поехали в свадебное путешествие. За риск. В чем заключается риск этого свадебного путешествия? Не понятно. Но молодожены-то мертвы! А тот, кто обещал им заплатить, даже не подозревает, что пассажиров белого «Лансера» уже нет в живых. Почему Вадим об этом «спонсору» не сказал? Сказать – значит, стать свидетелем. Соучастником. «Я видел их мертвыми». Нет, лучше уж забыть о случившемся. Уйти и забыть.

Чужой мобильный телефон он оставил на столе. В любом случае эта штука им с Олесей уже не нужна. Вадим спустился вниз и нашел дежурную. Сказал:

– Я хотел бы сдать номер и получить назад свой паспорт.

Женщина молча кивнула и прошла вслед за ним наверх. Только увидев, что за номер он собирается сдать, спросила с видимым удивлением:

– Как? Вы уже уезжаете? А мне сказали…

– Непредвиденные обстоятельства, – сухо пояснил он.

Дежурная еще раз кивнула и даже не стала осматривать номер. Молча заперла его и направилась к лестнице. Он – следом. Зайдя за стойку, дежурная сняла с шеи ключик и отперла ящик стола со словами: