– А ты поройся в своем матрасе, – посоветовал Джо, уже порядком пьяный.

– Там нет ничего, кроме клопов. Зато их хватает. Ну и черт с ним. Налить еще?

Джо протянул ему стакан, и Гэри наполнил его в темноте смесью двух напитков со сноровкой бывалого пьяницы.

– Бостон! – сказал он опять. – Остынь, Джой. – Никто больше в Касл-Роке не называл его «Джой». – Остынь. Ты, наверное, никогда не забирался дальше Портсмута.

– Я был в Бостоне раза два, – настаивал Джо. – Соглашайся, педик, а то я напущу на тебя пса.

– Этого пса не удастся напустить даже на черномазого жулика, – ответил Гэри, наклонившись вперед и потрепав Куджо по голове. – Что говорит твоя жена?

– А она не знает, что мы поедем. Зачем ей знать?

– Ну?

– Она едет с парнем в Коннектикут к своей сестре и к этому козлу, ее мужу. На целую неделю. Она выиграла в лотерею.

– Да-а? И сколько?

– Пять тысяч долларов.

Гэри присвистнул. Куджо в ответ недовольно повел ушами.

Джо изложил Гэри свой разговор с женой и предложенную ей сделку: неделя в Коннектикуте в обмен на неделю охоты с ним осенью.

– И ты хочешь поехать в Бостон и прокутить там денежки, старый кобель, – сказал Гэри. Он хлопнул Джо по плечу и засмеялся.

– А почему бы нет? Знаешь, когда у меня в последний раз был выходной? Я не знаю. Не могу вспомнить. Я собирался дня полтора возиться с трактором Ричи, но с этим краном я управлюсь за четыре часа. Завтра отдам ему машину – и свободен. Была еще кой-какая работа, но она подождет. Скажу всем, что решил немного отдохнуть.

– Ну что ж, если так, я не против. Если только ты одолжишь мне деньжат, пока я не подчищу свои запасы.

– Ладно, – сказал Джо. Гэри был пьяница, но к долгам относился серьезно.

– Я уже года четыре не имел баб, – сказал Гэри мечтательно. – Я ведь оставил свой спермозавод во Франции. А то, что уцелело, иногда работает, иногда нет. Интересно было бы проверить.

– Ага, – сказал Джо, усмехаясь. – И не забывай про бейсбол. Знаешь, когда я в последний раз был на стадионе?

– Ну?

– Девять-сот шесть-десят восьмой год, – проговорил раздельно Джо, наклонившись вперед. Во время этого он разлил большую часть своего стакана. – Еще до рождения парня. Тогда они играли с «Тиграми» и продули «шесть – четыре», кретины.

– Когда ты хочешь ехать?

– Думаю, в понедельник после трех. Утром жена с парнем укатят. Отвезу их на автобус в Портленд. Как раз хватит времени закончить работу.

– На грузовике поедешь или на машине?

– На машине.

Глаза Гэри в полутьме слегка блестели.

– Бабы, бухло и бейсбол, – сказал он. – Черт, это мне нравится.

– Поедешь?

– Ага.

Они рассмеялись, не заметив, как Куджо снова недовольно поднял голову и слегка зарычал.

Утром в понедельник лег туман, такой густой, что Бретт Кэмбер не мог разглядеть из окна старый дуб на другой стороне двора, хотя до него было не больше тридцати ярдов.

Дом еще спал, но ему спать не хотелось. Он отправлялся в путешествие, и все его существо трепетало от этой новости. Он с матерью. Это будет хорошее путешествие, он это чувствовал и в глубине души был рад, что отец не едет с ними. По крайней мере, его никто не станет донимать, прививая некий туманный идеал мужественности. Нет, он чувствовал себя очень хорошо. Ему было жалко всех, кто этим чудесным туманным утром не может отправиться в путешествие. Он рассчитывал усесться в автобусе у окна и не упустить из виду ничего, от станции на Спринг-стрит до самого Стрэтфорда. Вечером он долго не мог уснуть, и сейчас, в пять утра, был уже на ногах. Он так боялся проспать… или еще что-нибудь.

Тихо, как только мог, он натянул джинсы, рубашку и кеды. Потом он сошел вниз и налил себе какао. Ему показалось, что бульканье обязательно перебудит весь дом. Наверху его отец повернулся с боку на бок на их с матерью большой двуспальной кровати. Бретт замер и, когда все стихло, поспешил во двор.

В густом тумане особенно четко ощущались все запахи лета, а сам воздух уже был теплым. На востоке, над зубчатой линией сосен, вставало маленькое, серебристое, как луна, солнце. К восьми-девяти часам туман рассеется.

Но сейчас Бретт видел белый призрачный мир, полный тайн, пропитанный запахами свежего сена, навоза и маминых роз. Он различал даже запах жимолости Гэри Педье, почти поглотившей уже ограду на границе их участков под своими белыми гроздьями.

Он медленно пошел в направлении сарая. На полпути он оглянулся и увидел, что дом уже растаял в белесой дымке. Еще несколько шагов, и дом исчез. Он остался один среди тумана и запахов.

Тут раздалось рычание.

Сердце у него подпрыгнуло в груди, и он чуть отступил назад. Первой его панической мыслью, как у ребенка в сказке, было «волк», и он дико огляделся по сторонам. Кругом был один туман.

Из тумана вышел Куджо.

Бретт издал горлом свистящий звук. Пес, с которым он вырос, который безропотно возил пятилетнего Бретта на спине по двору, который терпеливо ждал каждый день школьного автобуса, стоя у почтового ящика… Этот пес лишь отдаленно напоминал призрак, возникший сейчас из тумана. Большие печальные глаза сенбернара теперь были воспаленными и бессмысленными, скорее свиными, чем собачьими. Шерсть его перепачкалась в зеленоватой грязи, будто он бродил по болотам. На морде кривилась ужасная ухмылка, ужаснувшая Бретта. Мальчик почувствовал, как сердце прыгает у него в груди.

Из пасти Куджо стекала длинная лента слюны.

– Куджо? – прошептал Бретт. – Куджо?

Куджо смотрел на Мальчика, не узнавая его – ни лица, ни одежды, ни запаха. То, что он видел, было двуногим монстром. Куджо болел, и все окружающее для него представало в чудовищном обличье. В голове его тупо вращались мысли об убийстве. Ему хотелось рвать, терзать, кусать. Перед ним вставал туманный образ Мальчика, лежащего на земле с разорванным горлом, из которого хлещет теплая вкусная кровь.

Тут монстр заговорил, и Куджо узнал голос. Это же Мальчик, его Мальчик, который никогда не обижал его. Он все еще любил Мальчика и готов был умереть за него. Одного звука его голоса оказалось достаточно, чтобы образы убийства растаяли в окружающем тумане.

– Куджо! Что с тобой?

В последний раз пес, которым он был до роковой встречи с летучей мышью, и нынешний больной пес слились воедино. Куджо неуклюже повернулся и исчез в тумане. Слюна из его пасти стекала в траву. Он перешел на скачущий бег, пытаясь убежать от своей боли, но она побежала вместе с ним, опять наполняя его мыслью об убийстве. Он начал кататься по высокой траве, жалобно скуля.

Мир превратился в безумное море запахов. Куджо чуял их все разом.