— Пусть твой папа сначала женится, — давясь смехом, ответил Дзюба. — Он старше меня по возрасту и по званию, а младшим поперек батьки в пекло лезть не положено.

Василиса хитро прищурилась.

— Значит, по-твоему, семейная жизнь это пекло? Тогда я тем более туда не полезу.

— А тебе палец в рот не клади, — весело заметила Дуня. — По локоть всю руку оттяпаешь.

— По плечо, — с важным видом поправила ее девочка. — Да, я такая. Поэтому папа мне Степку доверяет, знает, что я ни себя, ни его в обиду не дам. За брата глотку порву любому.

Слова были совсем детскими, но прозвучали очень уверенно, не по-девичьи, даже как-то мужественно. Дуня обернулась и внимательно посмотрела на Васю, устроившуюся на заднем сиденье. Хорошая девочка выросла у Антона, сильная, стойкая, настоящий боец. Интересно, это спорт сделал ее такой или от природы было заложено? Антон ведь тоже боец, столько горя пережил и не сломался, не запил, не опустил руки. После гибели жены растил двоих детей… Если бы на пути Василисы встретился такой вот Денис, разговор был бы коротким, даже края подшивать не пришлось бы. Аккуратный и точный взмах раскаленной на огне бритвой — и получается ровненькая оплавленная кромка.

Когда машина остановилась возле дома Сташисов, Роман вышел, чтобы довести девочку до самой квартиры. Дуня осталась одна и вдруг поняла, что объясниться с Ромкой — не самое трудное и не самое страшное. Самое страшное начинается сейчас: ожидание его ответа. До появления Васи времени едва хватило на то, чтобы сказать всё, что собиралась, потом они были втроем и разговаривали на отвлеченные темы. И вот сейчас Ромка вернется и… Спросит, куда ее отвезти. Или не спросит, просто повезет туда, где она живет с родителями. Что бы он ни сделал, что бы ни сказал — все окажется ответом. Нужно только правильно его услышать. И не умереть от отчаяния и стыда, если ответ окажется отрицательным.

Она не заметила, как сжалась в комочек, ссутулившись и обхватив себя руками, и закрыла глаза. Щелкнула водительская дверь, в нагретый салон потянуло сырым холодным воздухом. Ромка вернулся. Ну вот, сейчас Дуня услышит свой приговор.

— Ты чего съежилась? Замерзла? Сделать обогрев посильнее?

Она медленно открыла глаза, выпрямила спину. Поправила ремень безопасности, больно врезавшийся в плечо.

— Ром, мне очень страшно.

Он невозмутимо завел двигатель и отъехал от тротуара.

— Я с самого начала сказал тебе: не бойся. Ничего не бойся. Если я тебя дождался — то я тебя дождался, и мы едем ко мне. Если не дождался, то отвезу тебя домой и буду ждать дальше. Вот и всё. Что тут страшного?

А ведь и в самом деле: что тут страшного? Почему-то, когда Ромка рядом, все проблемы кажутся вполне разрешимыми, а страхи стремительно уменьшаются в размерах.

— Ты живешь все там же или переехал? — спросила Дуня.

— Там же. Когда кого-то ждешь, лучше не менять дислокацию, чтобы тебя могли найти.

— Можно я не поеду домой? — робко выдавила она, чувствуя, что сейчас опять заплачет.

Он ничего не ответил, только улыбнулся.

* * *

Ну что ж, поездка заканчивается, все запланированное я выполнил и даже немного сверх того: обзавелся неожиданным помощником и единомышленником в лице ветерана МВД Назара Бычкова. После случайной встречи с его женой на закрытии конференции я позвонил ему, и все оставшееся время моего пребывания в Москве мы провели в обсуждениях и разговорах о моей затее. К моменту отъезда пришли к решению проводить отбор участников в два этапа: сначала провести со всеми желающими собеседование по скайпу, затем выбрать около двадцати самых подходящих и пригласить их на трехдневное пребывание в оговоренных условиях, понаблюдать за ними, проанализировать результаты и отсеять примерно половину. Оставшаяся половина будет приглашена на основное мероприятие. Конечно, десять человек мне не нужны, это слишком много, и обсуждения грозят перерасти в неконтролируемый базар, но я прекрасно понимаю, что в течение первых же нескольких дней часть из них уйдет из проекта, не выдержав жесткого регламента. Если в результате останется человек пять-шесть, то это как раз то, что нужно, с учетом того, что кто-то и впоследствии может выбыть по болезни, из-за каких-нибудь внезапных обстоятельств или просто из нежелания продолжать.

— Пусть твой юрист наймет толкового администратора, который уже сейчас начнет делать сайт, — посоветовал Назар.

— Зачем? — удивился я. — Рано еще, у нас полгода впереди.

— В таком деле чем раньше, тем лучше. Знаю я этих молодых, они быстро загораются и так же быстро остывают, один ветер в головах. Пусть как можно больше людей прочитают информацию на сайте, заинтересуются и оставят заявку на собеседование. А мы укажем, что за неделю до собеседования нужно эту заявку подтвердить. От первичной заявки до подтверждения пройдет немало времени, очень многие передумают или вообще забудут, зато мы будем точно знать, что те, кто заявку подтвердил, действительно заинтересовались и не забыли.

Это звучало разумно, и я согласился.

— Не обольщайся, Дик, — сказал Бычков, — твоя затея будет мало кому интересна, хорошо если человек сто на всю страну зайдут на сайт, из них не больше тридцати оставят заявку, а подтвердят ее хорошо если двое-трое.

— Да не может быть! — не поверил я. — На сто пятьдесят миллионов найдется только сто человек, которым это может показаться интересным?

— Ну, интересным-то это много кому покажется, но это в основной своей массе будут люди неподходящие, то есть те, кто жил при советской власти и интересуется этим периодом либо с научной, либо с житейской точки зрения. Но они же нам не нужны, они по возрасту не проходят. А совсем молодых, которые захотят участвовать, наищешься. Так что не будем питать иллюзий, будем радоваться, если в итоге к собеседованию придут человек пять.

И снова пришлось согласиться с Назаром Захаровичем.

В аэропорт меня отвез Бычков. На прощание обнялись, и я с удивлением подумал, что за короткое время стал относиться к нему как к близкому другу.

— Если Бог даст — скоро вернусь, — пообещал я.

И с грустью подумал, что в молодости в подобных обстоятельствах я произносил только вторую часть фразы, нимало не сомневаясь в том, что обязательно вернусь. Может быть, не в точно оговоренный срок, если мигрень в неподходящий момент подкосит, но вернусь непременно. Приеду туда, куда обещаю приехать. Встречусь с теми, с кем расстаюсь.

Назар словно прочитал мои мысли, усмехнулся легонько.

— Что ж ты себя в старики записал, Дик? Хотя, возможно, ты и прав, Бог-то может и молодым не дать, у него на все свое усмотрение имеется, нам, простым смертным, неведомое.

— А ты разве себя не считаешь стариком? Мы ведь почти ровесники.

— Считаю, считаю, — закивал головой Назар. — И именно поэтому стараюсь успеть как можно больше, ибо осознаю, что осталось мало времени. Жадный я до жизни, до впечатлений, до мыслей, до людей, я всему открыт, а ты осторожный, закрытый и людей не любишь, в этом и разница между нами.