— У нас не государство, а темный ящик, — вздохнула цветастая тетка. — Барахтаемся в темноте, о стенки гремим, а весь мир слушает и думает: и что это у них такое там происходит?..

Видимо, царапанье и всхлипы, доносившиеся из-за двери, внушали ей ассоциации.

Алексей пил кофе с чьими-то бутербродами, равнодушно принимал комплименты и вполуха выслушивал рассуждения мужчин, в каждом из которых с неизбежностью проснулся знаток. Наемный убийца думал больше о том, как бы незаметно свинтить на ближайшей остановке. Иначе не приключилось бы пейзажа, достойного кисти Айвазовского. Двери между вагонами, однако, оказались задраены так, что не помогла даже конфискованная «выдра», с администрацией поезда не наблюдалось никакой связи. Чего, впрочем, только следовало ожидать.

На полпути до Твери у запертой проводницы иссяк запас матерных выражений, а из убогих мозгов повылетел хмель. Она наконец поняла, что ее посадили под замок в обществе двух трупов, и с ней сделалась истерика. Русский народ жалостлив: кое-кто внес предложение выпустить беспутную дурищу. Алексей прекрасных сантиментов лишен был начисто. Он поднялся на ноги и запретил. Своей властью. Сомневаться в этой власти никому как-то не захотелось.

5.03. Тверь

Когда поезд прополз мимо практически пустого перрона (кому нужен питерский поезд, когда есть электрички?) и с усталыми вздохами остановился, Алексей слез с откидного сиденья и отправился к себе в купе.

— Черт, все равно придется сойти, — объяснил он активистам из народа, сторожившим проводницу. — Сейчас менты явятся, поволокут ведь протоколы писать. Того гляди, самого еще в каталажку засадят…

— Они такие! — подтвердила тетка в цветастом халате. — Когда надо, не дозовешься, а вы вот за них дело сделали, так вам еще вроде и отмываться.

Киллер хорошо знал цену этому сочувствию: когда человек вроде бы полностью на твоей стороне, но в случае чего не задумываясь отойдет в сторонку, пожмет плечами и заявит: ваши проблемы. ВЫ дело сделали, большое спасибо. ВАМ, жалость какая, теперь отмываться придется.

— Вы не волнуйтесь, Алексей Алексеевич, — негромко, но твердо проговорил Сеня. — У вас, извините за каламбур, целый вагон свидетелей. Мы все подтвердим.

Киллер не волновался. Орган, которым волнуются, ему давным-давно ампутировали.

Внутри купе тихо скулили изувеченные и, сорвав голос, подвывала в истерике женщина. Опасаться, что кто-нибудь из них сумеет открыть вросшее в раму окошко, не приходилось.

Двое, вызвавшиеся сбегать за милицией, уже откупоривали дверь рабочего тамбура. Внезапно она распахнулась сама, да так, блин, энергично, что мужиков едва не приплющило к стенке. С перрона, секунду назад совершенно безлюдного, внутрь вагона рванулись рослые подтянутые ребята в серо-белесых пятнистых комбинезонах, высоких шнурованных ботинках и с автоматами наперевес. Эк их, дряней, привалило. Все равны, как на подбор. С ними…

— Спокойно! — раскатился властный молодой голос. — Проверка!

— Ничего себе проверочка, — сказал Сеня. Если киллер что-нибудь понимал, при виде наконец-то появившихся представителей власти Сеня испытывал вполне понятное облегчение, смешанное со столь же понятным испугом от некоторого драматизма их появления. И еще где-то на самом дне болталась подленькая мыслишка: как хорошо, что я-то тут, собственно, ни при чем. Сеня сам стеснялся недостойного чувства и оттого вел себя несколько вызывающе. Двухметровый омоновец грозно зыркнул на него, но до ответа не снизошел.

Алексей Снегирев, которого внезапное вторжение застигло у порога купе, замер вместе со всеми. Втихую слинять, похоже, уже не удастся. Затеряться в толпе пассажиров — тем более. Изнанка популярности. Сейчас на него начнут указывать пальцами и пенять ни в чем не повинным омоновцам, где ж, мол, их черт раньше носил, пока тут всякие бандюги… с ума сойти… если бы не товарищ…

— Где вы, милиция, раньше были с вашей проверкой? — возмущенно поинтересовалась тетка в халате. — Нас всех после Бологого чуть жулики не поукокошили! Хорошо, нашелся товарищ, укоротил…

Рослый богатырь (это был Игорь Черных) мельком посмотрел на говорливую тетку, одной рукой отодвинул стоявшего в дверях Алексея, шагнул внутрь купе и… тоже устремился прямо к полке исчезнувшего пассажира. А потом, опершись ногой на нижний диван, заглянул в багажное отделение.

— Александр Борисович! — радостно позвал он, снова высунувшись в коридор. — Здесь! Лежит, цел вроде!..

«Александр Борисович», — мысленно повторил про себя киллер. С ними дядька Черномор. Прямо как в анекдоте про женские ножки: чем дальше, тем интереснее. Алексей сложил руки на груди, вздохнул и прислонился к стене. Турецкий уже пробирался по коридору. Определив в нем начальника, взволнованные пассажиры ловили его за руки, требовали немедленно разобраться.

— Разберемся, — обещал Александр Борисович. — Обязательно разберемся. Погодите минуточку.

В результате он заметил Алексея, только оказавшись с ним нос к носу: киллер, понимая, что от судьбы не уйдешь, даже не пробовал спрятаться и стоял на прежнем месте, возле двери.

— Приветик! — ухмыляясь, сказал он Турецкому.

Старший следователь по особо важным делам Прокуратуры РФ вообще-то владел собой очень неплохо, но тут не сумел скрыть изумления. В голове у него замелькали предположения одно другого неприятней.

— Ты!.. — сказал он наконец.

— Ага, я, — подтвердил киллер.

Внутри купе Эзопа Эсхиловна опасливо отодвинулась подальше от светловолосого великана в серо-пятнистом комбинезоне, который, встав ножищами сорок пятого размера уже на обе нижние полки, мощно извлекал из багажного отделения большую дорожную сумку. Хлопьями сыпалась пыль. Спустив сумку на пол, омоновец выудил из глубины задвинутый сумкой «дипломат» с пятизначным цифровым замком.

— Держите, Александр Борисович.

— Спасибо, Игорь, — отвернулся от Алексея Турецкий. Цифровой замок послушно щелкнул. Саша поднял крышку, и наемный убийца успел заметить внутри бумаги. Честно говоря, он ожидал, что в кейсе, за которым велась столь роскошно обставленная охота, окажутся как минимум доллары. Тысячными купюрами. Впрочем, бывают такие бумаги, что интересующиеся люди куда как охотно выкладывают за них и доллары, и жизни людей. Что мы, вообще говоря, только что наблюдали.

Турецкий закрыл «дипломат» и запер его. Было похоже, что государственные тайны остались в неприкосновенности.

— Александр Борисович, здесь убитые, — позвал сзади рыжий, как подосиновик, лейтенант. Проворные ребята уже откупорили купе проводницы и ошалело созерцали открывшуюся картину.

По коридору прошелестел общий вздох. Только тут все как-то вдруг осознали, что непосредственных свидетелей сражения, в общем, и не было. Разве Сеня с Эзопой Эсхиловной, видевшие, как вылетал в коридор мальчик с ножом. Первые высунувшиеся успели застать лишь процесс складирования поверженных оппонентов. Опять же и комментариев киллер не делал, предоставив обсуждать события моряку и другим.