Первой жертвой Майкла Бетта была собака. Озлобленный после побоев очередного «папы», Майкл отвел старого пса на пустующий участок между двумя заброшенными домами и там долго стоял, невольно поражаясь равнодушию, которое испытывал, глядя в доверчивые глаза собаки. А пес смотрел на него, смешно высунув язык и умильно виляя хвостом. Это всегда радовало мальчика, но в тот день он не смог выдавить из себя даже улыбки.

Майкл достал из кармана куртки нож, украденный с кухни, задрал собаке голову и со всей силы полоснул лезвием по горлу. Кровь брызнула фонтаном, и Майкл едва успел отпрыгнуть в сторону. Опьянев от нового, доселе неведомого чувства, он обошел пса и вонзил нож ему в спину. А потом еще. И еще. Майкл продолжал наносить удары до полного изнеможения, несмотря на то, что бедное животное давно уже испустило дух.

Тогда ему было одиннадцать лет.

Вскоре участь несчастного пса разделили и другие соседские питомцы. А в тринадцать Майкл впервые поднял руку на человека: он заманил пятилетнего ребенка в заброшенный дом, где малышу — к великому удовольствию юного палача — предстояло промучиться несколько бесконечных часов.

В пятнадцать Майкл убил девочку-подростка, пригласив ее якобы на вечеринку.

Умирающая, беспомощная, обезумевшая от боли, она прохрипела одно-единственное слово: «Почему?»

До этого Майкл ни разу не анализировал свои поступки и не задумывался над причиной своей тяги к злодеяниям.

«Потому что… потому что я это могу!» — крикнул он своей жертве.

Но это была лишь часть правды, наиболее очевидная. А за ней скрывалось то, что с годами стало для Майкла Бетта целью самого его существования — неутолимая жажда не только постичь тайну жизни, но и проследить стадии ее перехода в смерть. Бетт не испытывал угрызений совести за собственные деяния, рассматривая чужую гибель как пищу для удовлетворения никогда не ослабевающего любопытства.

Погрузившись в свой внутренний мир, который он полностью контролировал, Майкл тем не менее с легкостью мог мгновенно наладить нужный контакт с окружающими. Более того — они его искренне интересовали. Способный на жесткую самодисциплину, он был в состоянии удерживать внимание на предмете или человеке столько, сколько требовалось для того, чтобы понять. Или убить.

Все на свете имело значение, но только относительно его самого.

И вот теперь, сидя в самолете Мэддена, Майкл Бетт полностью сосредоточился на головоломке под названием «Джейни Литтл».

В плеере играла кассета с записью двух ее альбомов. Бетт слушал их, пока не посадил батарейки, после чего поставил новые и опять включил воспроизведение.

На соседнем кресле лежали кожаный портфель, ноутбук «Тошиба» и папка с газетными вырезками и отчетом частного детектива на тридцати семи страницах. В руках у Майкла был прошлогодний номер журнала «Фолк Руте». Бетт перечитал статью столько раз, что помнил наизусть, но больше всего его интересовали фотографии, которые он сравнивал с приложенными к отчету детектива.

Изучив гору печатных и видеоматериалов, Майкл узнал Джейни Литтл так, как знали не многие. А может быть, даже лучше, чем она сама.

Мэдден не был посвящен в это расследование, Бетт начал проводить его по собственной инициативе задолго до того, как получил приказ отправляться в Корнуолл. Узнав об охоте, открытой Орденом на Томаса Литтла, Бетт быстро вычислил, что ключом ко всем секретам старого моряка могла стать его внучка. Однако действовать следовало осторожно — гораздо осторожнее неуклюжих агентов, нанятых Орденом, чтобы выкрасть у Литтла столь оберегаемую им тайну.

Но что это за тайна?

Мэдден не пожелал сказать, а может быть, и сам не знал, равно как и все остальные, но это только еще больше интриговало Бетта.

При мысли о Джоне Мэддене Майкл усмехнулся. Сидя в библиотеке с бокалом шерри, старик любил вспоминать их первую встречу, когда он узрел в Майкле своего умершего друга Алистера Кроули[20]. Обладая умом острым как бритва, Мэдден тем не менее позволил оккультной ерунде ослепить лучшую, логическую часть своего разума.

У самого Бетта, естественно, было иное мнение о той ночи в Чикаго: Мэдден просто разглядел в нем родственную душу. Разница между ними заключалась лишь в том, что один только мечтал схватиться за нож, тогда как другой делал это без колебаний.

Однако легенда с перевоплощением была Бетту на руку, а потому он охотно поддерживал ее. Быстро просчитав, какие выгоды может принести ему имя великого мага, называвшего себя Зверем, Майкл, с присущей ему одержимостью, приступил к изучению биографии Кроули и вскоре обрушил на Мэддена такой шквал малоизвестных деталей из жизни покойного гения, что без труда развеял в нем последние сомнения.

Бетт был достаточно умен, чтобы не выдавать информацию разом. Он скармливал ее Мэддену порциями. Запинаясь, с явным усилием «припоминая» отрывки из прошлой жизни, Майкл устроил все так, что Мэддену самому пришлось убеждать его в уникальности его природы.

Единственная слабость Мэддена, его склонность к потустороннему, всегда занимала Бэтта: он никак не мог понять, что заставляет столь здравомыслящего человека с такой готовностью принимать всякие сказки.

Если только это и вправду сказки…

К счастью или к сожалению, Майкл Бетт привык ко всему относиться без предубеждения. Он не спешил высмеивать даже самые бредовые принципы Ордена, потому что за время своего пребывания в нем успел воочию убедиться в существовании вещей, не поддающихся логическому объяснению. Чего стоит одно только долгожительство Мэддена! Или невероятный успех хранителей Ордена, которого они добиваются, двигаясь к цели особым, тайным путем.

«Воля — ключ к любой двери» — гласил их девиз.

Бетт не понаслышке знал и о самой воле, и о том, каких высот можно достичь с ее помощью. Правда, он еще не определил для себя, извлекалась ли эта воля из внешнего мира (как утверждал Орден) или произрастала из сущности самого индивидуума. А может быть, и то и другое.

И пока этот вопрос не выяснен до конца, Майкл Бетт будет оставаться в обществе старых леди и джентльменов, именующих себя Орденом и свято верящих в то, что они правят миром.

Машина встретила Бетта в аэропорту Хитроу и доставила на вокзал Виктория, где он сел на поезд, идущий в Пензанс. Мэдден, провожая своего воспитанника в дальний путь, настаивал на совершенно другом маршруте, но Майкл остался непреклонен.

— Мне нужно время, чтобы вжиться в роль, которую я собираюсь сыграть, — пояснил он.

— Какую еще роль? — нахмурился Мэдден.

— Позвольте мне сначала справиться со своей миссией, а потом я представлю вам подробный отчет, — ответил Бетт.