Робер застыл с открытым ртом. Все, внушаемое ему с детства о неверных, рухнуло в течение этих нескольких дней, что он пробыл в самом сердце христианских святынь. Не верить словам брата Анри, и тем более – магистра Жака де Майи, он не мог, и в то же самое время, сразу принять то, что сарацины – вовсе не кровожадные дикари, плюющие на изображение Спасителя, было трудно.

Внутри молодого рыцаря образовалась своеобразная пустота, которой предстояло заполниться. И он пока не знал, чем.

– Но, как ты сам понимаешь, – продолжал тем временем магистр, сворачивая рисунок аль-Эдризи, – эти карты мало пригодны для практических целей. Они скорее годятся для развлечения. Поэтому десять лет назад мой предшественник, да упокоит Господь его душу, приказал составить карту христианских земель на востоке.

На столешницу лег новый лист пергамента. Здесь север был сверху, а восток – справа. Озерами оказалось то, что Робер поначалу принял за чернильные пятна.

– Вот Сирия, – говорил де Майи, водя по карте пальцем. – Здесь графство Триполи, еще севернее – княжество Антиохийское, за ним Киликия, на восток от нее – Эдесса, которая некогда тоже была христианской.

– А где Иерусалим? – спросил Робер, у которого от обилия впечатлений неожиданно заболела голова.

– Вот тут, к западу от Мертвого моря. Южнее – Вифлеем, где родился Сын Божий, – магистр осенил себя крестом, Робер последовал его примеру. – А севернее – Иерихон, где Спаситель принял крещение. Вот эта полоска – Иордан, она ведет к Тивериадскому озеру, которое называют также Галилейским морем. Тут вот Кана Галилейская, где Сын Божий превращал воду в вино, тут – Назарет, известный источником архангела Гавриила.

– И все эти земли принадлежат христианам?

– Конечно, – кивнул магистр, обращая пронзительный взгляд, отливающий синей сталью, на Робера. – Все – во власти нашего христианнейшего короля Амори, да хранят его Святые Угодники!

– А какими землями обладает в Леванте Орден?

– Собственных фьефов в королевстве у нас нет, – ответил де Майи осторожно. – Орден владеет только замками. Наши гарнизоны стоят в фортах, охраняющих Иерихон – Карантене, Мальдуэне и Сен-Жан-Батисте, в укреплении Ла Фев в Эсдрилонской долине. Кроме них, у нас есть неприступный Сафет в Галилее, Тортоза и Газа. Замок узких проходов ты уже видел. Есть также укрепления в землях Триполи, Антиохии и Киликии, и помимо этого еще множество обнесенных стенами командорств.

– Это немало, сир, – покачал головой Робер.

– Воистину так, – согласился глава Ордена. – Я достаточно ответил на твои вопросы, теперь ты удовлетвори мое любопытство.

– Да, сир, – молодой рыцарь склонил голову.

Ему пришлось ответить на множество вопросов, многие из которых вызывали недоумение. Робер должен был рассказать о предках, о землях, принадлежащих семье, о том, сколько мюидов зерна и сестариев вина в год они приносят. Особый интерес у магистра вызвало то, не состоял ли кто-либо из близких Робера под церковным отлучением, нет ли у него родни среди госпитальеров или монахов.

Вопросы следовали один за другим, отвечать на них надлежало быстро, и к концу этого своеобразного допроса Робер взмок так, словно в полном доспехе бегом взбирался на вершину крутой скалы.

– Что же, – проговорил магистр, скупо улыбаясь, – ты держался достойно. Клянусь Святой Троицей, и я бы не мог ответить лучше!

Робер вздохнул и расслабился. Как оказалось, рано.

– Скажи-ка юноша, – обратился к нему де Майи голосом равнодушно-спокойным. – Почему ты пялишься на меня с таким обожанием, словно я сама Матерь Божия, явившаяся тебе во плоти?

– Ну, – нормандец ощутил, что по детски, неудержимо краснеет. – Вы же – герой. Магистр Ордена… лучший из рыцарей… вот… я…

– Можешь не продолжать, – магистр остановил Робера движением руки, и тому стало стыдно за свою невнятную речь. – Ты считаешь меня великим человеком. Так ведь?

Робер кивнул.

– Что же. Я тебя понимаю. Но ты не прав. Ни один магистр Ордена, ни один его командор или бальи не может быть великим, – на мгновение де Майи замолчал, словно вспоминая. – Однажды к Старцу Горы, главе ассасинов-убийц, явились посланцы от одного из мусульманских владык. Они привезли богатые подарки и просьбу убить тогдашнего магистра Ордена Храма – одного из главных врагов всех, верящих в Аллаха. Старец Горы подарки принял, но от убийства отказался. "Глупцы – сказал он послам. – Зачем убивать магистра, если они на следующий день изберут нового, ничем не хуже?".

Глава Ордена замолчал, испытующе глядя в лицо молодого рыцаря.

– Старец Горы был умным человеком, и он знал то, что ты, брат, обязательно должен понять, во имя Господа – сила Ордена не в отдельных людях. Она в их единстве!

Тамплиеры достойнейшие мужи,

Там становятся рыцарями те,

Кто познал мирскую жизнь,

И повидал ее, и испробовал.

Там никто не держит своих денег,

Но каждому принадлежат все богатства.

Этот орден рыцарства

В великой чести в Сирии

В битве они не отступят.

Ги де Провен, «Библия». 1205

28 мая 1207 г.

Левант, Иерусалим

– Ну что, брат Жак, ты принял решение, во имя Господа? – спросил Анри де Лапалисс, прикрывая за собой дверь. За ней остался Робер де Сент-Сов, только что выдержавший первое серьезное испытание в Ордене.

– Да, принял, вразуми меня Спаситель, – ответил магистр, устало потирая ладонями лицо. – Он парень разумный и верный. Я увидел его до дна, почти…

– Он что-то скрывает?

– Нет, это происходило помимо его воли, – глаза Жака де Майи загорелись. – Что-то скрыто в нем, спрятано за завесой искреннего благочестия. Он верит, и через этот полог не пробьется никто.

Рыцари перекрестились.

– Но в остальном – он достоин многого, клянусь Святой Троицей! – продолжил магистр, задумчиво водя рукой по расстеленной на столе карте. – Большего, чем разбить голову в первой же стычке с сарацинами. Я знаю, что один из твоих достойных товарищей[96]подвергся покаянию?

Анри вздрогнул. Он не переставал удаваться тому, что практически все, произошедшее в Ордене, очень быстро становилось известно магистру.

– Да, – ответил он почтительно. – Брат Гильом пострадал за свой старый грех.

– Возьми молодого Робера на его место, – проговорил Жак де Майи тоном приказа. – А брата Гильома мы оставим здесь, в монастыре. Брат Балдуин де Ивен оставил нас, удалившись в Орден Святого Лазаря[97], вот брат Гильом пусть и займет его место.