Сашка кивал, поддакивал и даже пытался улыбнуться.

– Пришли, – наконец сказала Катя.

Сашка осмотрелся: они оказались на улице, застроенной красными двухквартирными домами. Катя открыла калитку одного из них…

– Заходи. Собаки во дворе у нас нет.

Зайдя в дом, Сашка, прежде чем разуться, немного помедлил, но под требовательным взглядом Кати скинул ботинки. Через крохотную тёмную прихожую они прошли в длинную и мрачноватую комнату. Такой она выглядела, возможно, из-за коричневых обоев, а может, из-за тяжёлых штор на окнах. Или просто день такой был, хмурый и пасмурный… Стояли в комнате диван, кресло, низкий столик с разбросанными по нему газетами и шкаф. Ещё из комнаты вели три облупившиеся двери. Две из них были приоткрыты, и Сашка увидел кусочек кафельного пола в ванной и книжные полки от стены до стены в другой комнате. В кухню вела полукруглая арка. Над аркой болтался мохнатый помпончик на верёвочке.

– Это Кузька, домовёнок, – объяснила Катя, проследив Сашкин взгляд. Она подошла к помпончику и повернула его: к серой шёрстке были пришиты пуговицы-глаза. – Кузька приносит удачу. Ты давай, располагайся.

Сашка боком, стараясь, чтобы не видно было дырок на носках, приблизился к дивану. Над ним висели картина – написанный масляными красками гвардейский Корпус – и несколько фотографий. Одна из них Сашке была знакома: Краев в аудитории Корпуса. Снимали недавно.

– А это кто? – спросил Сашка, увидев фото незнакомого молодого человека в форме парадной роты.

– Это мой брат, – Катя вздохнула, – он погиб пять лет назад. Его, как тебя, Сашей звали… А я уже на курсы хожу при университете. Чтобы на следующий год поступить. Только папа меня всё на факультет права отправляет, а мама – на медицинский. Но я не хочу. Хочу на естественный. У меня и подруга там учится. Они сейчас крыс разводят. Ты видел крыс? Такие забавные! Человека совсем не боятся. Слушай, а ты чего в университет не поступишь? Ты ведь так хорошо учился.

– Я поступлю, – сказал Сашка, не сводя глаз с погибшего сына Краева. – Потом.

– Поступай на философа, – предложила Катя. – Самый интересный факультет. Я бы сама пошла, но туда оценки отличные нужны. У меня там тоже знакомый есть. Он мне на день рождения книгу редкую подарил. Представляешь, довоенную. Библия называется. Там такие имена смешные! Навуходоносор, например. Ха-ха.

– Да, очень смешные, – подтвердил Сашка.

– Ну ладно, – Катя показала ему в сторону ванной, – ты сходи, посмотри, что у тебя там ушиблено, и помойся. Мало ли, заражение какое-нибудь. Я тебе полотенце дам.

Сашка взял полотенце и покорно поплёлся в ванную.

Там его поразило огромное зеркало во всю стену. Он включил воду и стал медленно раздеваться. Страшно было увидеть себя после стольких приключений. Под рёбрами действительно расплывался большой кровоподтёк, да ещё синяки на руках и ногах не то от драки с Женькой, не то от мешков, которые они грузили у падальщиков. Но страшнее всего было лицо. Сашка выглядел ничуть не лучше Витьки Шиза: те же ввалившиеся щёки и круги под глазами. Да ещё из носа течёт. Увидев себя со стороны, он удивился, как Катя не побоялась вести его домой… Тёплая вода уже наполнила ванну, Сашка погрузился в неё и закрыл глаза. Ему казалось, что он много лет не был в тепле… Время шло, а он всё лежал и грелся.

– Ты скоро? – крикнула из-за двери Катя. – Ты там живой?

– Живой, – нехотя отозвался он.

– Давай быстрее, я чай приготовила!

Сашка выдернул пробку и мрачно смотрел, как убывает вода, серая от грязи. Потом долго стоял под душем, думая, как всё странно. Выходит, Краев не поверил в то, что Сашка – предатель. А как тогда с Ильёй? В его предательство поверили все. Но, может, это неправда? И не собирался Илья бежать в Энск, а погиб во время бури…

– Наконец-то, – Катя сидела на диване перед маленьким столиком и прихлёбывала чай. – Я думала, ты там жить останешься. Садись, ешь. Я тебе хлеб маслом намазала. А хочешь колбасы? Представляешь, в семь утра пошла за колбасой, три часа стояла, и мне последней досталась. А если бы после вышла, уже бы и не хватило. Раньше папе в Корпусе выдавали паёк, и в нём всё было. И колбаса, и соевое масло, и жир. А теперь стало сложно – платят только деньгами…

– Я колбасу не люблю, – соврал Сашка и взял хлеб.

Он изо всех сил старался есть не торопясь, но ничего не получилось. Катя дала ему второй бутерброд, потом третий.

– Ты не обижайся, но вид у тебя какой-то беспризорный. Вас что, в танковом училище совсем не кормят?

Сашка чуть не подавился.

– Я просто болел.

– А в самоволку зачем побежал?

– К маме, – Сашка отвёл глаза. – Она всё с сердцем мается, ей надо меня видеть чаще.

– Ну и отпросился бы у начальства. Что они там у вас, звери, что ли? Отпустили бы! – Катя подозрительно прищурилась. – Мне один знакомый сказал, что из любой ситуации можно разумный выход найти. Нужно только хорошо подумать.

– Может быть, – Сашка вздохнул.

– А мы недавно строение головного мозга проходили, – Катя принялась разъяснять Сашке особенности строения мозга. Стало тоскливо. Конечно, Катя над ним не насмехалась. Но почему-то говорила только на темы, которые Сашку задевали. Прострелил голову парню, ел крыс… И если бы Катя знала, кто он на самом деле и сколько зла причинил, никогда не стала бы с ним общаться. Прошла бы мимо, отворачиваясь. И все люди – и в магазине, и на улице – отвернулись бы. И мама. Что бы она сказала? Сашка поёжился. Делать у Кати ему нечего. Нужно бежать, сейчас же… Только вот бежать не было сил. Сашка вдруг почувствовал себя таким слабым, что не смог бы самостоятельно встать со стула. Бутерброды и чай сделали своё дело, подарив ощущение сытости, безразличия. Нужно было бежать, а хотелось остаться подольше, нужно было говорить правду, а хотелось лгать, нужно было вслушиваться, а слух атрофировался…

– Тебе плохо? – спросила Катя, прервав свой монолог. – Ложись-ка на диван. Вдруг у тебя какое-нибудь сотрясение мозга.

Какое-нибудь… Самое настоящее. Иначе объяснить происходящее невозможно. У него сотрясение ещё с тех пор, как случилась буря в степи, а всё остальное – бред… Сашка устроился на удобном диване, свернувшись комочком. Катя подкатила кресло и села рядом. «Кресло на колёсиках… – лениво подумал Сашка. – У нас тоже такое было. Давно. И я на нём катался, а потом от колёсиков ничего не осталось. А ещё папа хотел купить дом. Купить дом и родить второго ребёнка. То есть ребёнка мама хотела. Девочку. Она бы выросла и стала как Катя, а я бы стал офицером…» Сашка задремал, а когда проснулся, вновь услышал Катин голос.

– Смешно, – говорила Катя, – а ты мне нравился больше всех в Корпусе. Ты такой был… Не как все кадеты. А помнишь, ты мне стихи читал из учебника? Здорово читал. Помнишь?

Сашка пожал плечами.

– Стихи – ерунда. Их я сейчас ещё лучше читать могу. Хочешь?