Без четверти двенадцать Шайтан и Фараон покинули дом Кулана. Они отправились в свои вотчины.

Аслан вызвал на связь горный наблюдательный пост.

— Как обстановка?

— По-прежнему все спокойно.

— Хорошо. Где-то через час вас сменят.

Кулан, отключив связь, повернулся к Байдарову:

— Тимур, подготовь ночную смену на перевал. Ровно в 0.40 вышли ее на позицию. После доклада о приеме-передаче поста отдыхай. Ну а я перед сном разомнусь немного.

— В смысле?

— В прямом. В полночь ко мне в спальню должна прийти Рита.

— Рита?

— Тебя это удивляет?

— Нет, но она еще так молода.

— И что? Это же хорошо.

— Ничего, Хозяин, она ваша рабыня, и вы вправе делать с ней все, что пожелаете.

Аслан, прищурившись, взглянул на заместителя:

— Тебе неприятно, что я решил попользоваться этой Ритой?

Тимур на секунду замешкался, девушка нравилась ему, но, взяв себя в руки, твердо ответил:

— Нет. Мне все равно, что вы сделаете с женщиной.

— Так ли это, Тимур?

— Так, Хозяин.

Кулан ненадолго задумался, потом положил руку на плечо верного помощника, проговорив:

— Знаешь что, брат? Ты хороший воин и, чувствую, сам был бы не против пригреть молодушку. Сделаем так: сегодня она моя, а с завтрашнего утра я дарю ее тебе. Устроит такой расклад?

Тимур заставил себя улыбнуться, выказывая довольство щедростью начальника, ответив:

— Устроит, вполне устроит.

Ровно в час после полуночи с территории базы Кулана на разведывательный спутник ушла полная информация о предполагаемых ближайших действиях отряда Шайтана. И предназначалась эта секретная информация Бригадиру.

Позвонив в квартиру Воронцова, Кудреев спрятал букеты за спину. Дверь открыл хозяин дома.

— А, Андрюха?! Ты, как всегда, пунктуален. Проходи, дружище.

Кудреев вошел в прихожую. Увидев розы, Воронцов воскликнул:

— Вот это да! Стой, эти цветы из розария медсанбата?

— Да, а что?

— Как же я не догадался обратиться к Дорману? Ездил в поселок. Теперь мой букет по сравнению с твоими — веник.

Офицеры вошли в комнату, посередине которой был накрыт стол. Цветы Кудреев вновь спрятал за спину. Жена Воронцова, виновница праздника, заканчивала сервировку.

Елена увидела командира спецназа:

— Андрюша? Очень рада тебя видеть! Дима говорил, что передал тебе приглашение, но я, честно говоря, сомневалась, что ты придешь. Насколько знаю, прошедший денек выдался не простым.

— Ничего, Лен. Как же я мог не поздравить жену товарища? Это тебе.

Кудреев протянул букет, предназначавшийся имениннице.

— Какая прелесть! Спасибо, Андрюша!

Пока Елена искала в комнате посуду, куда можно было бы поместить букет, Кудреев обошел стол, приблизился к сестре командира рембата и своему новому секретчику, которая сидела рядом с Кравцовым, заместителем Воронцова по воспитательной работе. То обстоятельство, что Ольга и этот лощеный тип до его прихода общались между собой, неприятно щипнуло за сердце, но командир спецназа умел владеть собой.

— А это вам, Оля.

Сестра Воронцова, как показалось Кудрееву, слегка покраснела, проговорив:

— Мне? Но… сегодня же не мой праздник, Андрей Павлович?

Подполковник улыбнулся:

— А разве цветы женщинам дарят только по какому-то случаю?

— Большое спасибо, товарищ подполковник.

Воронцов, оказавшийся рядом, сказал:

— Оля, по званию или имени-отчеству называй своего начальника на службе. Здесь же и сейчас нет никаких подполковников, майоров, Андреев Павловичей! Только Андрей или Александр. — Воронцов указал на своего заместителя.

Женщина согласилась:

— Хорошо. Хоть как-то и непривычно, но раз таково правило, установленное хозяином дома, я подчиняюсь. Поэтому поправлюсь, спасибо, Андрей. Я очень люблю розы.

Кудреев не нашел ничего лучшего, как неуклюже ответить:

— Буду иметь это в виду.

Воронцов пришел на помощь товарищу:

— Вот и правильно. Имей это в виду. Но закончим церемонии, прошу всех к столу.

Ольга обратилась к Елене пристроить и ее букет, а Кудреев перехватил взгляд Кравцова. Вернее, взгляды. Первый, который замполит бросил на самого командира спецназа и в котором читалась неприязнь майора, с какой-то долей злорадства, будто ему было известно о подполковнике что-то компрометирующее боевого офицера. И второй взгляд, которым Кравцов буквально впился в фигуру вставшей с кресла Ольги.

Воронцов рассадил всех за стол. И Оля, как назло, оказалась рядом с Кравцовым. Командиру же спецназа было отведено место рядом с самим Дмитрием. Так что ухаживать за столом Кудрееву было не за кем, ему досталась роль — разливать спиртное.

Воронцов, как и положено, произнес тост в честь своей жены. И говорил он хорошо. Тепло, нежно, от сердца. Дмитрий действительно любил Елену, как, впрочем, и она его. Их отношениям завидовали все без исключения семьи небольшого гарнизона. По крайней мере, слабая половина военного городка — это точно. После тоста дружно выпили, слегка закусили.

Воронцов взглянул на Кудреева:

— Андрюша, ты никак забыл, что между первой и второй промежуток небольшой? Будь любезен так же примерно исполнять обязанности разливалы, как выполняешь боевые задания со своими профи.

Кудреев в шутку, пальцем пригрозил товарищу:

— Дима! О службе ни слова.

Выпили по второй, за здоровье родителей именинницы. Разговор оживился. Воронцов что-то говорил жене, Кравцов развлекал Ольгу. Она смеялась, значит, ей нравилось общение с замполитом, и только Кудреев остался как бы в стороне, молча наблюдая за весельем других. И это заставляло его чувствовать себя неуютно. Вообще, вечер тяготил командира спецназа. И виной всему было поведение Кравцова, а также подыгрывающей майору Ольги. А может, эти ужимистые, какие-то наигранно-слащавые, показные ухаживания майора были ей приятны?

Чтобы как-то изменить обстановку, Кудреев поднялся и вновь наполнил бокалы. Майор, наконец оторвавшись от соседки и откинувшись на стуле с весьма довольным видом, спросил:

— За что или за кого по третьей пить будем? Я бы предложил тост за…

Но командир спецназа оборвал его:

— Тебе, Кравцов, неизвестно, за кого пьют третью рюмку в офицерской компании?

Майор недовольно скривился: