Он ничего не сказал, и молчание встало между ними огромной черной пропастью. Ничего не получится, с отчаянием подумала Рейни. Даже если они оба очень постараются, у них все равно ничего не получится.

— За неделю до происшествия Мэнди обратилась в мастерскую по поводу испорченного замка ремня безопасности, — снова начала она, робко и едва слышно, униженная допущенной ошибкой. — Они договорились о ее приезде в сервисный пункт и назначили дату, но в последний момент она перенесла визит на более поздний срок.

— Получается, что она целый месяц ездила без ремня?

— Получается, что так.

— Почему же ее никто не остановил? По-моему, в этом штате есть законы насчет ремней безопасности?

Рейни не стала отвечать на этот всплеск эмоций, понимая, что Куинси и не ждет от нее никакой реакции.

— Что случилось с ремнем? — спросил Куинси, слегка меняя направление вопросов. — Как он сломался?

— Пока не знаем. Патрульный Эмити помогает мне в поисках машины, но дело это нелегкое, ведь как-никак прошло четырнадцать месяцев. Вероятнее всего, «эксплорер» уже разобрали на запчасти в какой-нибудь мастерской.

— Я хочу знать, что случилось с этим ремнем.

— Я найду его, Куинси.

— Есть ли что-то о мужчине, том, с которым она встречалась?

— Завтра утром я собираюсь встретиться с Мэри Олсен. Надеюсь, она укажет нужное направление. Хочу также поговорить с теми, кто знал Мэнди по обществу «Анонимные алкоголики». Не исключаю, что они знают кое-что о ее личной жизни.

— Общество «Анонимные алкоголики» не слишком охотно предоставляет информацию о своих членах.

— Что ж, придется снова пустить в ход женское обаяние.

— Рейни…

— Я справлюсь с делом, Куинси. Что-то уже началось, и тебе нужны ответы. Я их добуду.

Он молчал, но теперь это было уже другое молчание, более спокойное, словно мягкая обволакивающая тишина, захватившая их обоих, разделенных не столько расстоянием, как чем-то иным. Наверное, сидит в темной комнате, подумала Рейни. Снова обошелся без обеда, а может, и без ленча и без завтрака. И сколько еще долгих беспокойных часов проведет, расхаживая по комнате, прежде чем забудется тяжелым, не приносящим облегчения сном. Странно, что, узнав друг друга так хорошо, они не стали ближе.

— Мне надо идти, — сказал Куинси. — Хочу утром поговорить с Эвереттом.

— С Эвереттом?

— Начальником отдела. Нужно рассказать ему об этих телефонных звонках, если он, конечно, еще не знает. И отпечатать список имен.

Рейни посмотрела на часы — уже за полночь.

— Куинси…

— Все хорошо.

— Не забывай, что я почти рядом. Дай мне один час, и я у твоей двери.

— И что потом? Все сразу наладится? Только потому, что теперь ты меня облагодетельствовала?

— Эй, послушай, все совсем не так!

— Да? А что, по-твоему, я пытался тебе сказать? Понимание — не жалость. Впрочем, извини, в твоем мире это именно так.

— Куинси…

— Спасибо за информацию, детектив Коннер. Спокойной ночи.

В трубке щелкнуло, и щелчок только подчеркнул резкость последних слов. Рейни поджала губы, покачала головой и медленно опустила трубку на рычаг.

— В моем случае многое было иначе, — пробормотала она.

Комната промолчала. И Рейни посчитала это вполне подходящим ответом.

Звонок будильника прозвучал через шесть часов, и Рейни неохотно выбралась из постели. Разница во времени — куда от нее денешься. Двенадцать унций колы, проглоченных на завтрак, оживили девушку только наполовину.

Рейни вышла на улицу и в течение получаса бегала по бетонному лабиринту кажущейся бесконечной аллеи. Мотель поспешно покидали немолодые мужчины в помятых костюмах. У въезда в «Макдоналдс» выстроилась очередь из нетерпеливо сигналящих автомобилей.

Рейни пробегала мимо сменяющих друг друга стоянок, рискованно лавирующих машин и пешеходов, уже сытых по горло утренним броском на работу. Вдали приветливо покачивались высокие тополя и темные магнолии. Упрямая жимолость цеплялась за бетонные парапеты автостоянок, как будто предъявляя свои права на городские джунгли.

Поперхнувшись бензиновыми парами, Рейни повернула назад, к мотелю номер 6. Зеленый пейзаж невольно направлял мысли к Бейкерсвиллу, пробуждая тоску по соленому океанскому воздуху.

Она приняла пятиминутный душ, высушила волосы полотенцем и причесалась. Предвидя еще один долгий день, натянула поношенные джинсы и чистую белую тенниску — официальную униформу подающего надежды частного детектива и, завязывая шнурки, проверила сообщения, поступившие на домашний автоответчик. День уже обещал нечеловеческую жару. Чего бы только она не отдала за возможность надеть шорты и сандалии!

Сообщений было шесть, и они быстро вытеснили мысли о шортах и сандалиях. Рейни схватила ручку и листок бумаги.

Первые два сообщения поступили от ждущих последней информации клиентов. Их следовало поставить в известность о том, что ситуация немного изменилась. Следующие три звонка, последовавшие друг за другом с часовым интервалом, не принесли никаких сообщений. Звонивший просто вешал трубку. Что ж, если неизвестный не побеспокоился оставить устное сообщение, то и ей нет смысла забивать голову мыслями о том, кто бы это мог быть. Последнее сообщение поступило от какого-то адвоката, о котором Рейни никогда не слышала. Он просил предоставить так называемый базовый информационный пакет.

Посмотрев на часы, Рейни прикинула, что на Западном побережье еще только четыре утра, и позвонила в адвокатскую фирму, сообщив, что ее секретарша перешлет затребованную информацию почтой. К сообщению она добавила свой номер телефона в мотеле — вдруг адвокату понадобится что-то срочное.

Довольная своей сообразительностью и предприимчивостью — а ведь день только начался! — Рейни закончила со шнурками и, преодолев мимолетное сомнение, сунула в плечевую кобуру «глок», надежно замаскировав его черным жакетом.

Ровно в 7.00 Рейни захватила рабочий блокнот и устремилась к двери. Белое раскаленное солнце ударило в глаза, и она невольно зажмурилась. В машине было невыносимо душно.

Черт, подумала Рейни, денек будет убийственный.

Квонтико, штат Виргиния

— Первый звонок поступил во вторник, в два часа тридцать две минуты. — Ясный, четкий голос Куинси, докладывающего о событиях прошлой ночи, звенел в холодном чреве земли, Чад Эверетт внимательно кивал в такт докладу; а над их головами зловеще гудела лампа дневного света. — В десять восемнадцать я лично принял звонок от Мигеля Санчеса. После было еще немало звонков, но их принимал автоответчик.