– Это «удочки», – кивнул Воронцов.

– А как они сканеры считывают?

– О-о, это они умеют, – Воронцов зло покосился на задержанных. – Сначала караулят жертву, затем один из них входит за будущим потерпевшим в магазин, держа на расстоянии одного метра сумку со сканером, устройство считывает код и передает сигнал на аналогичный аппарат, находящийся возле машины жертвы. Автомобиль исчезает. Сегодня они притормозили: видимо, мы их слегка вспугнули. Кстати, если бы сканеров при них не было, они бы от всего отреклись. Дескать, вздумали покататься на машине подружки.

Затрещала рация:

– Дима, мне Степаныч позвонил. Эта «Инфинити», знаешь чья?

– Чья? – спросил Воронцов, понимая, что его ждет сюрприз.

– Она принадлежит дочери вице-губернатора Иванова. Сейчас начнется! Будь готов.

– Спасибо, Михалыч! Предупрежден, значит, вооружен! Прими сводку!

– Записываю!

– Группой по борьбе с угонами автомобилей задержано семь человек: шестеро мужчин и одна женщина, пытавшиеся угнать автомобиль «Инфинити». У задержанных при себе имелись два портативных устройства – «удочки» – сканеры, стоимостью по 50 тысяч евро, предназначенные для угонов иномарок премиум-класса. Также при задержанных находились госзнаки прикрытия. В задержании участвовали: начальник группы по борьбе с угонами капитан полиции Батанов, старшие оперуполномоченные старшие лейтенанты Дорошенко и Воронцов, помощник оперуполномоченного Кочетов. Старший группы: лейтенант полиции Кузина Алина Юрьевна.

Рация заглохла, зато в «Инфинити» забили куранты. Алина автоматически считала удары – насчитала почему-то тринадцать. Удивительно, но столько же насчитал и Воронцов.

– А почему именно я старшая, а не капитан Батанов?

– Чья информация, тот и старший. Сама же затеяла работу под Новый год. Ты и отвечаешь за все. Ты ведь не дурочка какая-нибудь, типа, блондинка с одной извилиной, а опер, лейтенант полиции.

– А у меня пистолета нет, – вздохнула Алина, – и наручников.

– Твой пистолет в оружейке, только Михалыч не дал бы тебе пистолет – ты еще необстрелянная была. А наручники надо получить на складе. Линок, ты – герой! Теперь всех семерых дуриков ожидает 91-я статья УПК. С чем их и поздравляю. Все, Линок, финита! Новый год наступил. Одна минута после полуночи. С Новым годом, лейтенант! С боевым крещением! Ого, сейчас начнется, как говорит Михалыч, – почему-то загрустил Воронцов.

Во двор уже въезжали машины. Первым шел Батанов, вторым Александр Николаевич – за ними следовали дежурные машины районного управления, городского, прокурорские и генеральские в количестве пяти штук, а замыкал процессию старенький «жигуленок», на котором гордо восседал Виталий Георгиевич Поплавский. Шел снег. Снежинки на лету превращались в крохотные льдинки. Асфальт заиндевел. Мороз крепчал.

* * *

– Доченька, ты куда?

– Ма-а-ам, не спрашивай! Ну, пожалуйста, – заныла Алина, чувствуя себя последней сволочью.

– Ты уже отдежурила в Новый год. Хватит! Что, в полиции мужики вывелись?

Торопливо натягивая свитер, Алина мысленно спорила с матерью. Нет, не вывелись мужики в полиции. Есть там некоторые особи очень даже ничего. К примеру, Димочка Воронцов. Красавец. Умница. Мужчина! Впрочем, у красавчика Воронцова есть девушка Соня. И хорошо, что у него есть девушка: было бы гораздо хуже, если бы он встречался с парнем.

– Что случилось? – повысила голос мама.

– Пуня, – зная, что смешное прозвище делает маму добрее и сговорчивее, начала подлизываться Алина. – Пунечка, на территории преступление. Даже не одно, а целая серия.

– Какое еще преступление? И прям целая серия, – нахмурилась Пуня. – Лучше бы картошку почистила, а не по преступлениям бегала.

– Мамулечка, я ненадолго! – Алина поцеловала суровую родительницу в щеку.

– Когда вернешься? Квартира не убрана, обеда нет.

– Вот преступление раскрою и вернусь!

С этими словами Алина выскочила на лестничную площадку и прижалась к стене, с трудом восстанавливая дыхание. С мамой трудно разговаривать. Всю кровь выпьет. И еще спасибо потребует за кровопийство. Как те пиявки.

Вскоре Кузина уже подбегала к зданию отдела полиции. Проскочила мимо вездесущего Поплавского, с изумительной ловкостью менявшего очертания своего профиля: то он у него греческий, то римский…

Кузина открыла дверь в каморку и на мгновение застыла, затем по отделу разнесся дикий вопль. И было от чего закричать: на полу лежал труп – самый настоящий, с посиневшим одутловатым лицом. Алина кричала до тех пор, пока в каморку не сбежались оперативники, срочно вызванные с новогодних праздников. В районе уже неделю орудовали разбойники.

– Ты чего? Что за крик? Кого прессуют?

– Вот. Труп. Захожу. Лежит.

Алина растерянно всматривалась в лица оперативников, надеясь отыскать хоть каплю сочувствия. С чего бы труп разлегся в кабинете лейтенанта полиции? Как он сюда попал?

Оперативники с трудом сдерживали смех. Впрочем, некоторые смеялись в голос, не обращая внимания на поникшую Алину.

– Что вы смеетесь?! – закричала Кузина, жалея себя и одновременно ненавидя сослуживцев.

Права была мама. Перевелись мужики в полиции.

– Это не труп, дуреха! Это наш Димон, – обронили оперативники и ушли, громко стуча грубыми ботинками.

Труп не спеша поднялся и, кряхтя, начал отряхивать пыль с джинсов, при этом старательно скрывая улыбку.

– Дима, это не честно! – потрясенная Алина уселась за свой стол.

– Не честно, – поддакнул Воронцов, демонстрируя покорность и обожание, – совершенно верно подметила. Не честно!

– Зачем ты это устроил? Чтобы меня подставить? И так все меня дурой считают, – прошептала Алина и заплакала.

Она хотела удержать слезы, мысленно приказывая себе остановиться, но они все лились и лились, не желая подчиняться приказу.

– Линок, перестань! Я пошутил. – Воронцов смущенно вздохнул. – И дурой я тебя не считаю. Нормальная девчонка, только кричишь, будто тебя режут. Аж уши заложило.

– Убирайся, Воронцов! Немедленно! – потребовала Кузина, вставая из-за стола.

Она вытянулась во весь рост, зная, что визуально выглядит выше его. Воронцов испуганно юркнул за дверь.

– Прости меня, Линок! – послышалось уже из коридора.

– Придурок, – Алина не сказала, а будто бросила словом в дверь, но как-то тихо бросила, чтобы Воронцов, не дай бог, не услышал.

Дима приник ухом к двери, но в каморке было тихо. Он постоял еще немного, послушал, затем тихонько удалился, стараясь ступать на цыпочки. Кузина присела на край стола, понурив голову. Сидела бы сейчас с Пуней на кухне, чистила картошку. Мама печет пироги. Дома тепло и уютно. А что здесь? Кругом опасность и неприятности…