Но заряд на двери комнаты-сейфа был мощнее, а потому смог открыть запертую, но незащищенную дверь. Налетчик проскользнул в комнату-сейф, наполненную дымом. Свет был выключен. Налетчик быстро занял позицию рядом с дверью в дальней стене маленькой комнаты, то есть рядом с дверью, ведущей в спальню объекта. Почти сразу же он услышал, как заскрежетали замки, и объект ввалился внутрь в ужасе и смятении, вызванном неэффективным взрывом, прозвучавшим за дверью его спальни. Человек повернулся, закрыл дверь и запер задвижки, потом пошарил по стене, нашел выключатель и включил свет.

И уставился на налетчика, уже находившегося в комнате-сейфе. Глаза объекта широко распахнулись. Да, он только что запер себя в комнате наедине с человеком, который вот-вот должен был стать его убийцей. Налетчик в полной мере оценил иронию момента. На объекте были только трусы, его волосы растрепались, выпученные глаза налились кровью, обвислые щеки дрожали, живот торчал тыквой. От него пахло перегаром.

– Мистер Виктор Алексеевич Богачев, я полагаю?

Жертва в ужасе уставилась на него:

– Что… кто… вы… бога ради… почему?

– А почему бы и нет? – сказал злодей, поднимая свой спецназовский нож.

Две минуты пятнадцать секунд спустя налетчик забрался на каменную стену и спрыгнул вниз на другой стороне. Он слышал доносящийся из дома вой нескольких тревожных устройств, а еще дальше – звук сирен приближающихся полицейских машин. Выходя, он убил последнего охранника, но по доброте своей пощадил собаку, которая оказалась умнее людей и упала у его ног, дрожа и скуля, обмочилась и так спасла себе жизнь.

Он помчался по берегу к каменному волнолому, по которому пробежал дальше – туда, где между двумя большими валунами стоял маленький скоростной катер, его тихий четырехтактный двигатель все еще работал вхолостую. Убийца кинул свой потяжелевший рюкзак в катер, запрыгнул сам, осторожно нажал рычаг управления двигателем и направил судно в черный колышущийся Атлантический океан. Пока он, набирая скорость, устремлялся в ночь, в его голове теснились приятные мысли о том, какую мизансцену только что обнаружили полицейские, которые прибыли на территорию и начали ее обследовать.

На этот раз Пендергаст настоял на том, чтобы взять Проктора и «роллс», а д’Агоста чувствовал такую усталость, что не стал протестовать. Было 22 декабря, до Рождества оставалось всего три дня, и в последнюю неделю он с трудом находил время, чтобы поспать несколько часов, а уж тем более чтобы подумать, какой подарок сделать своей жене Лоре.

Проктор повез их в Ист-Хэмптон серым и очень холодным утром. Д’Агоста обнаружил, что благодарен за дополнительное пространство в задней части салона этого большого автомобиля, не говоря уже об откидном столике ослепительно отполированного дерева, что позволило ему наверстать упущенное в бумажной работе. Когда машина въехала на Фёрзер-лейн, им открылись поместье и суета вокруг него. Полицейские ограждения перекрывали дорогу; ленты, огораживающие место преступления, трепыхались на холодном декабрьском ветру, а вдоль дороги стояли фургоны криминалистов и коронера. Вокруг, стараясь не замерзнуть до смерти, бродила группа полицейских в форме, с папками-планшетами в руках.

– Черт, – пробормотал д’Агоста. – Слишком много народа топчется на месте преступления.

Они заехали на импровизированную парковку, обозначенную на клочке травы полицейскими лентами и знаками, и д’Агоста заметил, что все поворачиваются и разглядывают «сильвер-рейт» Пендергаста.

Он вышел с одной стороны, Пендергаст – с другой. Поплотнее закутавшись в пальто от холодного ветра с Атлантики, д’Агоста направился к фургону оперативного управления. Пендергаст пошел следом.

Внутри тесного фургона они обнаружили начальника полиции Ист-Хэмптона. Д’Агоста ранее переговорил с ним по телефону и был обрадован его профессиональным отношением к делу, а теперь он почувствовал еще большее удовлетворение, увидев бывалого немолодого человека с седоватыми волосами и усами, спокойного и уверенного в себе.

– Вы, наверное, лейтенант д’Агоста? – сказал тот, поднимаясь и крепко пожимая ему руку. – Шеф местной полиции Ал Дентон.

Многие копы из маленьких городков не желали сотрудничать с нью-йоркской полицией, и, вероятно, у них для этого были все основания, но на сей раз д’Агоста почувствовал, что сотрудничество будет плодотворным. Он повернулся, давая Пендергасту возможность представиться, и с удивлением увидел, что агент исчез.

– Показать вам место действия? – спросил Дентон.

– Да, конечно. Спасибо.

«Как это похоже на Пендергаста».

Дентон надел пальто, и д’Агоста последовал за шефом в ветреное утро. Они пересекли Фёрзер-лейн и подошли к главным воротам владения – огромным, частично позолоченным, весом не в одну тонну кованого чугуна. Ворота были открыты и охранялись двумя копами, один из которых держал папку-планшет. Тут же стояла вешалка с синтетическими костюмами, масками, перчатками и бахилами, но шеф махнул рукой, и они прошли мимо.

– Криминалисты завершили осмотр дома, – пояснил Дентон. – И большей части территории.

– Быстро.

– По зимней погоде нам здесь приходится пошевеливаться, иначе улики будут испорчены. Поэтому мы призвали помощь со всего Ист-Энда. Слушайте, вы ведь говорили, что с вами приедет человек из ФБР?

– Он где-то здесь.

Начальник полиции нахмурился, и д’Агоста не мог его винить за это: считалось невежливым не поддерживать сотрудничество с местными правоохранителями. Они миновали ворота, прошли ряд промежуточных зон под тентом и двинулись по гравийной подъездной дорожке к особняку – гигантской бетонной пародии на дом, напоминающей груду сваленных в кучу плит со вставками из стекла, такой же теплой и уютной, как Кремль.

– Так этот русский – как его зовут?..

– Богачев.

– Богачев. Давно он в Ист-Хэмптоне?

– Земля была куплена несколько лет назад, на постройку дома ушло года два, и шесть месяцев назад он переехал сюда.

– У вас с ним были какие-то проблемы?

Дентон покачал головой:

– Ничего, кроме проблем. С самого начала. Когда он купил эту землю, продавец заявил, что его обманули, и подал в суд. Дело до сих пор в суде. Богачев под покровом ночи сжег исторический дом, крытый дранкой. Он заявил, будто не знал, что дом является местной достопримечательностью. Судебные разбирательства по этому поводу. Затем он построил своего монстра, нарушив все возможные городские предписания, причем без каких-либо разрешений. Новые судебные разбирательства. Он не оплачивает счета подрядчиков, не платит своему помощнику, не платит даже тем, кто косит траву у него на участке. Судебных разбирательств выше крыши. Он из тех говнюков, которые просто делают то, что хотят. Не будет преувеличением сказать, что он, вероятно, самый ненавидимый человек в нашем городе. Точнее, был таким.