— Если моей матери нравился Уэйд, это не значит, что она будет поддерживать отношения с тобой!

— Кло, Стелла любит меня как сына с самого детства. Что ты можешь теперь с этим поделать? Запретить нам видеться и вынудить к тайным свиданиям, на которых она будет подкармливать меня своими булочками и совать конфеты в карман? — фыркнул Майкл.

Кло ненавидела самодовольство, которым сочился его голос. Майкл всегда умел посмеяться над ней и вывести ее из себя.

— Ты — прекрасный пример того, почему я уехала из Лоло!

— Но ты вернулась, — напомнил он ей. — Видишь ли, твоя мать забыла здесь кое-какие вещи. Думаю, она хотела бы их забрать.

Кло вдруг совсем по-детски почувствовала, что не в силах перенести, если какие-то вещи ее матери останутся в руках Майкла.

— Если это какая-нибудь кухонная посуда, упакуй ее и пришли сюда немедленно!

Майкл издал подозрительный смешок, от которого у нее перехватило дыхание.

— Тебе бы хотелось, чтобы это были чашки-ложки, поварешки, правда? Нет, Кло, это не чашки-ложки, это красивое нижнее белье. Очень сексуальное, кстати!

Кло боролась с гневом, душившим ее. Только Майкл знал, как довести ее до точки кипения.

— Тебя, кажется, все это очень радует?

— Я счастлив, что они друг у друга были, — сказал он вдруг просто, без всякой насмешки. — Жду тебя здесь, Кло. Постарайся держать себя в руках и быть умницей, ладно?

— Мне это не нравится. В Лоло стало слишком много приезжих.

Из окна кабинета Брэдли Гилкриста Орсон Смит наблюдал, как фургон Кло на большой скорости выезжает из города.

Байрон Ланг, сидя в кресле напротив дивана, закурил толстую гаванскую сигару.

— Первым вернулся этот Лайм Маккензи. Он был всего лишь сыном овчара. Уехал мальчиком, получил ученую степень, стал финансистом и вернулся с шестилетней дочерью, как будто его кто-то сюда приглашал. Он здесь всего год, а к нему уже переметнулись несколько солидных клиентов нашего банка. У него контора прямо в собственном доме, где он живет вместе с дочерью. Скажите, что это за бизнесмен, который даже не может снять себе приличный офис? И, тем не менее, он становится нашим реальным конкурентом, Брэдли, — проворчал Ланг.

— Маккензи долго не протянет. Я поручил это дело хорошему специалисту, — буркнул Джеффри Гилкрист.

— Он уже переиграл нашего финансового советника по всем статьям, и многие инвесторы перевели счета к нему, — сказал Брэдли, презрительно взглянув на сына, который и был в банке финансовым советником. Джеффри заерзал в своем кресле.

— Кстати, Орсон, а как дела у Мэгги Тен Фезер? Она все еще в санатории? — спросил Брэдли.

— Она не опасна, ты же знаешь, Брэдли. Она никому ничего не сможет рассказать, — ответил Орсон, отвернувшись к окну.

Его преследовал взгляд Мэгги, который стал совершенно бессмысленным после нескольких лет сильнодействующих лекарств и шоковой терапии. Когда-то она была для него воплощением радости. С черными, как вороново крыло, длинными волосами, сверкающими от счастья глазами и медной кожей, пахнувшей травами… Мэгги полюбила его, когда его жена от него удрала. И подарила ему сына…

Орсон боролся с привычной болью. Он полюбил женщину, которую не могла принять его могущественная, богатая семья. Они все умерли теперь, даже его неверная жена, а он остался в полном одиночестве. Недаром он так часто проводил ночи в баре «Лонг Хорн» у Куинна Лайтфезера.

Орсон закрыл глаза и увидел бегущую к нему по полю шестнадцатилетнюю Мэгги; длинная луговая трава волновалась у ее бедер. А потом они падали среди высоких подсолнухов и любили друг друга страстно и жадно, не в силах насытиться.

Все же ему удалось спасти жизнь ей и своему сыну, поместив Мэгги в санаторий. «Она слишком много знает, — заявили ему, — и может разрушить все, чего добился Клуб». Орсон с ненавистью посмотрел на Брэдли и остальных. Это оказалось так просто. Судья Байрон Ланг подписал какие-то бумаги — и здоровая Мэгги оказалась запертой в полнейшем вакууме под надежным надзором врачей и сиделок, превративших ее в бесчувственное существо, не реагирующее даже на него.

Она перестала его узнавать, и это, наверное, к лучшему. Как бы то ни было, она подарила ему прекрасного, здорового сына, который носит имя дедушки.

— Приезжие мне тоже совсем не нравятся, — пробормотал Орсон.

— Майкл Бирклоу может стать для нас настоящей проблемой, — заметил Лайл Давенпорт. — Он что-то не собирается ничего продавать и уезжать, как мы ожидали. А, кроме того, я никогда не любил эту дочь Мэттьюзов. Она слишком самоуверенная и всегда была непредсказуемой, когда дело касалось ее семьи. У них теперь целый клан. Дэн, Гейб и Стелла. Чертова баба! Столько лет прожить одной, а потом стать любовницей Уэйда. Слава богу, что он умер в ее постели, а то неизвестно, чем бы это для нас обернулось!

— Кло просто опасна, — добавил Эдвард Ливингстон. — Вокруг «Пинто Бин» вспыхнул настоящий ажиотаж с тех пор, как она занялась его рекламой. Говорят, она объездила всю округу, разыскивая местных ремесленников, которые производят какие-нибудь интересные товары, уговаривая их принять участие в рекламном каталоге, который хочет издать. Кроме того, Кло с Анжеликой всегда плохо влияли на Джози. Мне это не нравится.

Брэдли откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на Эдварда Ливингстона, который явно не унаследовал от отца бешеного темперамента и жизнестойкости. В свое время старый Фримонт Бенджамин Ливингстон надрал уже взрослому Эдди задницу, заставив его жениться на беременной Джози Смолл Берд.

Могущественному Брэдли Гилкристу, главе Клуба и владельцу самого крупного банка в Лоло, было мало пользы от Эдварда Ливингстона, но их семьи давно дружили. Фатальной ошибкой Эдварда была уверенность, что он сможет жениться на Анжелике. Дочь Брэдли была не для него. Она была сильнее и умнее Эдварда в тысячу раз, так что даже близко не подпустила его к себе. Она была настоящей Гилкрист! И она принадлежала Брэдли.

— О своей дочери я сумею позаботиться, но эта Мэттьюз действительно может стать для нас реальной угрозой, если ей удастся раскрутиться. Джеффри, тебе, наверное, стоит открыть кое-какие счета и посмотреть, что может сделать наша маленькая группа друзей, чтобы выкупить ранчо Бирклоу и «Пинто Бин». Подготовь информацию для нас, хорошо?

«Все такая же взрывная и горячая… приятно в этом снова убедиться. Судя по всему, Кло никогда не успокоится», — думал Майкл, наблюдая через окно конюшни, как старый фургон несется в гору к его ранчо. Мартовское солнце вспыхивало на железной поверхности фургона, который рассекал глубокие лужи на дороге. Дорога из Лоло до ранчо занимала минимум полчаса. Видимо, Кло выехала сразу, как только швырнула трубку, и всю дорогу неслась как угорелая, потому что с тех пор прошло всего минут двадцать.

Майкл усмехнулся, вспомнив долгое молчание в трубке, когда она услышала его голос вместо предполагаемого собеседника. Разгневанная Кло Мэттьюз — это будет интересное зрелище! Майкл подцепил на вилы еще один большой пласт прелой соломы и выкинул его из стойла.