Таким образом, Кадэ Бланшэ забыл постепенно свою ненависть, и никто не узнал на мельнице о глупом намерении Забеллы Отвести своего подкидыша в приют. История с десятью экю Мадлены всплыла позднее, так как мельник не позабыл потребовать с Забеллы аренду за свой ветхий домишко. Но Мадлена сказала, что потеряла деньги на лугу, когда бежала, узнав о происшествии со свекровью. Бланшэ долго их искал и сильно ругался, но он так и не узнал, куда они делись, и Забелла осталась вне подозрения.

Со смертью матери характер Бланшэ постепенно изменялся, но однако же не улучшался. Он больше скучал дома, меньше обращал внимания на то, что там происходило, и стал менее скуп в своих расходах. Он стал отходить от хозяйственных дел, и, так как он толстел, вел рассеянную жизнь и утратил любовь к работе, он стал искать прибылей на всяких сомнительных торгах и в мелком барышничестве, которые его обогатили бы, если бы он не тратил одною рукою того, что наживал другой. Его любовница с каждым днем приобретала над ним все большую и большую власть. Она возила его по ярмаркам и другим подобным местам, чтобы там спекулировать на разных темных делах и проводить время в кабаках. Он научился играть и часто бывал счастлив в игре; но было бы лучше, если бы он всегда проигрывал, тогда бы игра ему опротивела; эта распущенная жизнь окончательно выбила его из колеи, и при малейшем проигрыше он бесился на себя и становился страшно зол на других.

В то время, как он вел такую постыдную жизнь, жена его, всегда разумная и кроткая, правила домом и с любовью воспитывала их единственного ребенка. Но она считала себя матерью вдвойне, так как очень сильно привязалась к подкидышу и заботилась о нем почти так же, как и о собственном сыне. По мере того, как ее муж вел все более и более распутную жизнь, она становилась все более хозяйкою в доме и чувствовала себя менее несчастной. В первое время он еще бывал с нею очень груб, так как боялся упреков и хотел держать жену в страхе и подчинении. Но когда он увидел, что по природе своей она ненавидела ссоры и не проявляла ревности, он счел за благо оставить ее в покое. Его матери не было, и некому было возбуждать его против нее; он сознавал, что ни одна женщина не тратила бы так мало на себя, как Мадлена. Он приобрел привычку проводить целые недели вне дома, а если иногда и возвращался в бурном настроении, гнев его быстро проходил, так как его встречало такое терпеливое молчание, что он сам ему сначала удивлялся, а кончал тем, что мирно засыпал. Таким образом, его видели дома только усталым и тогда, когда ему необходимо было отдохнуть.

Мадлена должна была быть очень хорошей христианкой, чтобы жить таким образом одной, со старой девой и двумя детьми. Но и на самом деле она была, пожалуй, лучшею христианкой, нежели любая монахиня; бог оказал ей большую милость, дав ей возможность научиться читать и понимать то, что она читает. Однако же чтение это было всегда одним и тем же, так как она имела только Евангелие и сокращенное Житие святых. Евангелие ее очищало и заставляло плакать в одиночестве, когда она читала его по вечерам у кровати сына. Житие святых имело на нее другое действие: этого нельзя сравнить с тем, когда люди, которым нечего делать, читают сказки и наполняют себе голову всякими бреднями и выдумкой. Все эти прекрасные истории возбуждали в ней бодрость и даже веселость. И иногда в полях подкидышу приходилось видеть, как она улыбалась и краснела, держа на коленях книжку. Это очень его удивляло, и ему очень трудно было постичь, как все эти истории, которые она ему пересказывала, переделывая их немного для его понимания (а может быть и потому, что она сама не очень хорошо понимала их все от начала и до конца), могли выходить из этого предмета, который она называла книгой. Ему пришла охота тоже научиться читать, и он научился этому с нею так быстро и так хорошо, что она была удивлена, и в свою очередь он мог обучить тому же маленького Жани. Когда для Франсуа подошло время первого причастия, Мадлена помогла ему изучить катехизис, и кюрэ их прихода был обрадован разумом и хорошей памятью этого ребенка, который всегда считался глупцом, потому что не умел разговаривать и совсем не был смел с людьми.

После первого причастия он был уже в том возрасте, когда его могли нанять на работу, и Забелла была очень рада, что его взяли прислуживать на мельницу, и хозяин Бланшэ не противился этому, так как всем стало ясно, что подкидыш был честным малым, очень трудолюбивым, услужливым и более сильным, проворным и разумным, чем другие дети его возраста. Кроме того он довольствовался жалованием в десять экю, и, следовательно, был полный расчет его нанять. Когда Франсуа увидел себя всецело на службе у Мадлены и у дорогого маленького Жани, которого он так любил, он почувствовал себя счастливым, и когда он понял, что его заработанными деньгами Забелла могла платить за аренду и избавиться от самой своей большой заботы, он почувствовал себя богатым, как король.

К несчастью, бедная Забелла недолго пользовалась этою заслуженною наградой. В начале зимы она сильно заболела и, несмотря на все заботы подкидыша и Мадлены, умерла на Сретенье, хотя перед тем чувствовала себя хорошо, и считали, что она идет на поправку. Мадлена жалела ее и много плакала, но она старалась утешить бедного подкидыша, который без нее не перенес бы своего горя.

Спустя год он еще думал об этом каждый день, чуть ли не каждую минуту, и сказал как-то мельничихе:

— У меня как бы раскаяние, когда я молюсь о душе моей бедной матери; я ее недостаточно любил. Я увидел, что делал всегда все возможное, чтобы она была довольна мной, я говорил ей только добрые слова и служил ей так, как теперь служу вам; но мне нужно, мадам Бланшэ, сознаться вам в одной вещи, которая меня угнетает и в которой я часто прошу у бога прощения: с того дня как моя бедная мать хотела меня отвести в приют, а вы заступились за меня, чтобы помешать ей в этом, привязанность моя к ней,