А она убила Винсента.

Даже если она была посланницей Нины, лучше всего ее убить. Тогда Нина, возможно, поймет, что со мной шутки плохи, что я не позволю безнаказанно уничтожать моих пешек.

Марвин продолжал стоять в темном дворе с длинным ножом, который мисс Сьюэлл оставила на колоде для разделки мяса. Лучше это сделать за пределами дома. Не надо будет потом тревожиться о пятнах на ковре и паркете.

— Барышня, — заставила я произнести доктора Хартмана, — боюсь, никто из нас не понимает, о чем вы говорите. Здесь нет никого по имени Мелани. Сейчас Калли вас проводит.

— Постойте! — вскричала девица, когда Калли взял ее под руку и развернул в сторону двери. — Подождите минутку!

Голос ее даже отдаленно не напоминал неторопливую воркотню Нины.

— До свидания, — хором произнесли все пятеро. Цветной парень стоял сразу за фонтаном. Я уже много недель не получала подпитки.

Негритянка пыталась вырваться из рук Калли, покуда он волок ее к двери.

— Вилли жив! — крикнула вдруг она. Я заставила Калли остановиться. Все замерли. Еще через мгновение доктор Хартман спросил:

— Что такое?

Негритянка бросила на всех высокомерный, пренебрежительный взгляд.

— Вилли жив, — спокойно повторила она.

— Объяснитесь, — попросил Говард. Девица покачала головой.

— Мелани, я буду разговаривать только с тобой. Если же ты убьешь эту посланницу, ты больше не услышишь меня. Пусть те, кто пытался убрать Вилли, а теперь собираются прикончить тебя, делают свое дело. — Она отвернулась и уставилась в угол, потеряв всякий интерес и не обращая внимания на огромную лапу Калли, крепко сжимавшую ее руку. Она напоминала какой-то механизм, который внезапно выключили.

Оставшись наверху одна, если не считать общества маленького молчаливого Джастина, я в нерешительности заерзала. У меня болела голова. Все это казалось каким-то дурным сном. Я хотела, чтобы она ушла и оставила меня в покое. Нина мертва. Вилли тоже мертв.

Калли снова проводил ее к дивану и усадил.

Мы все не спускали с нее глаз.

Я подумывала о том, не использовать ли мне ее? Бывает — и довольно часто, — что в момент перемещения в чужое сознание, в мгновение овладения им, соразделяются не только чувственные ощущения, но и поток поверхностных мыслей. Если девицу использовала Нина, мне не удастся уничтожить ее обработку, но я смогу ощутить присутствие самой Нины. Если же за ней стоит не Нина, я сумела бы уловить истинную мотивировку ее поступков.

— Мелани сейчас спустится, — произнес Говард, и в то мгновение, когда она реагировала на сообщение — не знаю, со страхом или удовлетворением, — я проскользнула в ее сознание.

Я не встретила никаких препятствий. Полнейшее отсутствие противодействия привело к тому, что я мысленно чуть не повалилась вперед, как человек, пытающийся в темноте опереться на спинку кресла или туалетный столик, которых вдруг не оказывается на месте. Контакт был кратким. Я уловила запах поднимающейся паники, чувство «только не это», часто встречающееся у людей, которых уже использовали, но которые не были как следует обработаны, и еще целый вихрь мыслей, с топотом разбегающихся в темноте, как мелкие животные. Никаких связных фраз в ее сознании не было. Мелькнул обрывок какого-то видения — старинный каменный мост, нагретый солнцем, переброшенный через море песчаных дюн и отбрасываемых опорами теней. Мне это ни о чем не говорило. Я никак не могла связать это с воспоминаниями Нины, хотя после войны мы так долго были в разлуке, что я не могла уже осознавать: где, когда и с кем проводила время моя бывшая подруга.

Я оставила мозг негритянки. Мне было неинтересно пребывать в ее сознании. Там не было никакой информации... Непонятно...

Девица дернулась и выпрямилась. Это Нина возобновляла свой контроль над ней или самозванка пыталась вернуть себе самообладание?

— Больше не делай этого, Мелани, — произнесла негритянка властным тоном, который впервые чем-то напомнил мне Нину Дрейтон. Ее манеру приказывать.

В гостиную со свечой вошел Джастин. Пламя осветило лицо шестилетнего ребенка снизу, и каким-то образом игра света сделала его глаза безумно старыми.

Негритянка посмотрела на него, как норовистая лошадь, вдруг заприметившая змею.

— Здравствуй, Нина, — сказал мальчик моим голосом, ставя свечу на чайный столик. Девица не дрогнула.

— Здравствуй, Мелани. А ты разве не хочешь поздороваться со мной лично?

— Я не расположена к этому в данный момент. Возможно, я спущусь, когда ты сама придешь ко мне. На губах негритянки мелькнула слабая улыбка.

— Мне будет несколько сложновато сделать это.

Все завертелось у меня перед глазами, в течение нескольких секунд я была способна лишь на то, чтобы сохранять контроль над своими людьми. «А что, если Нина не умерла? Что, если она была всего лишь ранена?»

Но я же видела дыру у нее во лбу! Ее голубые глаза вылезли из глазниц.

Может, патроны были старыми? Пуля врезалась в череп, но не вошла в него, вызвав в мозгу повреждений не больше, чем у меня мое кровоизлияние?

Газеты сообщили, что она умерла. Я сама видела ее имя в списке жертв.

Впрочем, ведь там присутствовало и мое имя.

Рядом с постелью загудел один из медицинских мониторов, оповещая о критическом состоянии. Усилием воли я умерила одышку и сердцебиение. Гудки прекратились.

Выражение лица Джастина за эти несколько секунд не изменилось и в трепещущем пламени свечи по-прежнему напоминало лик бесенка. Он уселся и, подняв ноги, скрестил их на сиденье кожаного кресла, которое так любил мой папа.

— Расскажи мне о Вилли, — попросила я через Джастина.

— Он жив, — ответила девица.

— Этого не может быть. Его самолет разбился, и все пассажиры погибли.

— Все, за исключением Вилли и двух его приспешников, — усмехнулась негритянка. — Они покинули самолет до того, как он взлетел.

— Что же ты обрушилась на меня, если знала, что твой замысел с Вилли провалился? — вырвалось у меня.

— Самолет уничтожала не я, — призналась она после паузы.

У меня началась бешеная тахикардия, так что осциллограф начал выдавать зеленые вспышки, заливая комнату пульсирующим ярким светом.

— А кто же это сделал?

— Другие, — равнодушным тоном отозвалась она.

— Кто эти другие? Девица глубоко вздохнула.

— Есть группа лиц, обладающих нашей силой. Тайная группировка...

— Нашей силой? — перебила ее я. — Ты имеешь в виду Способность?

— Да.

— Глупости. Мы никогда не встречали кого-либо, даже с намеком на Способность. — Я заставила Калли поднять руки в темноте. Ее худенькая прямая шейка торчала из ворота темного свитера. Калли мог переломить ее запросто, как сухую веточку.