litbaza книги онлайнИсторическая прозаУпадок и разрушение Британской империи 1781-1997 - Пирс Брендон

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 218 219 220 221 222 223 224 225 226 ... 343
Перейти на страницу:

К концу мая японцы оккупировали всю страну. По словам Тайябджи, они «уничтожили миф о западной неуязвимости, а вместе с ним — и те прочные связи, которые могли пережить 100 с лишним лет эксплуатации и бездумной власти»[2454].

Это было справедливое замечание, поскольку бирманцы всегда яростнее, чем другие колонизованные расы, выступали против подчинения Британии. (Словом «бирманцы» обозначается как титульная нация Бирмы, так и все жители страны в целом. «Сингальцы» и «малайцы» — это этнические термины, но «цейлонцы» и «малазийцы» означают все население соответствующих стран).

С самого начала бирманцы чувствовали сильную озлобленность[2455] по отношению к завоевателям. Аннексия 1885 г. наполняла их «жаждой восстания, самой яростью мятежа против узурпаторов-иностранцев»[2456]. Как правило, против завоевателей их настраивала внезапная атака на социальную, политическую и религиозную систему, которая господствовала в Бирме на протяжении трехсот лет. Она была иерархичной по своей структуре, поддерживалась наследной элитой, руководил страной король. Теократический монарх царствовал и правил за высокими стенами из красного кирпича, окружавшими его дворец в Мандалее, под изящным рядом шпилей над залом аудиенций. Только он один мог демонстрировать эмблему в виде павлина и носить парчовые и шелковые одежды, бархатные сандалии, драгоценные камни и скрученные в двадцать четыре ряда золотые цепи.

Король организовывал все аспекты жизни, давал взаймы деньги, развивал торговлю, распределял по группам и рангам монахов, покровительствовал искусству и определял этикет. Он даровал звания, чины и должности, которые обозначались одеждой, украшениями, правильными оттенками зонтиков и должными размерами плевательниц. Предполагалось, что королевский указ действует от перешейка Кра до болот в предгорьях Гималаев, от зеленых долин Бенгалии до пурпурных возвышенностей Страны Шанов. Но последний бирманский король Тибо являлся сюзереном только для кланов каренов, качинов, шанов, чинов и нескольких других народностей в горах, которые окружали засушливые верховья реки Иравади.

Но даже в этой долине правило беззаконие. Поэтому британцы выступали за низложение короля и прямое подчинение, намереваясь удерживать три миллиона своих новых подданных при помощи силы.

Захватчикам потребовалось пять лет, чтобы покончить с противостоянием. Патриоты объединились с бандитами, а борцы за свободу — с террористами. Так возникло сопротивление.

Бирманские вооруженные бандиты с острыми, словно бритва, дахами (длинными ножами) и искренней верой в магические заклинания и то, что татуировки в виде рептилий, великанов-людоедов и чудовищ делали их неуязвимыми, заработали репутацию жестоких людей. Их боялись. Они вполне могли облить женщин керосином и поджечь их, забить младенцев в рисовых ступках до «настоящего желе»[2457]. Ответные демонстрации насилия не пугали бирманцев, которые «в ужасном видели комический элемент». Подразделение военно-морской бригады обнаружило это, когда пыталось преподать им урок, казнив двенадцать бандитов одного за другим. «Первого поставили спиной к стене. Коническая пуля ударила его промеж глаз и снесла всю верхнюю часть головы, которая исчезла странным, гротескным, неожиданным образом. Его товарищи, которые стояли рядом, ожидая своей очереди, визжали от хохота при виде этого зрелища. Они смеялись, по очереди направляясь на расстрел, относясь ко всей экзекуции, как к большой и необычной шутке»[2458].

Даже после того, как британцы получили власть и стали хозяевами, преступность увеличилась в вызывающей тревоги степени.

Несомненно, это часто становилось независимой формой восстания. В любом случае, бирманцы оставались, по мнению сменяющих друг друга наместников короля, не столько жителями провинции Индии, сколько нацией бунтовщиков. Как писал один из них, его офицеры пытались «заменить социальный порядок тюремной дисциплиной»[2459].

Британское правление законности стало более репрессивным, чем бирманское ярмо традиций и обычаев. В основном оттого, что оно сурово навязывалось. В 1930-е гг. каждый ежегодно вешали по сто человек. Это был шокирующе высокий процент при населении менее семнадцати миллионов человек. Джордж Оруэлл классически изобразил ужас таких казней.

Британский подоходный налог был более навязчивым, чем обложение налогами собственности. Новая система местного управления уничтожила старое чувство общины. Традиционные главы уступили назначенным британцами деревенским старостам. Они так никогда и не добились той же верности и преданности, хотя устраивались церемонии по оснащению их дахами с серебряными рукоятками и красными зонтиками с позолоченными ручками. Сами старосты подчинялись новым господам, причем в такой степени, что мальчики на рисовых полях пели: «Негоже, негоже иноземцам править в Золотой Земле!»[2460]

Британцы никогда не завоевали сердца и умы бирманцев, их пропаганда часто не имела никакой силы. Например, попытки завоевать верность королю и империи игнорировали бирманскую традицию выбора популярных героев. (Ими были те, кто бросал вызов властям).

Даже позитивные дела британцев — расширение железных дорог, здравоохранения, улучшение сельского хозяйства и т.д. — не дали благосклонности масс. Да, один или два представителя крошечной образованной элиты считали такой прогресс исторической необходимостью[2461]. Но они тоже ненавидели резкое навязывание административной системы, которая и рвала с бирманским прошлым, и лишала самых способных сыновей Бирмы надежды стать кем-то выше простых клерков. Как писал один высокопоставленный белый чиновник, неподходящие и чуждые по духу реформы не закрепились в Бирме и не способствовали росту национальной жизни. «Именно поэтому мы остаемся чужестранцами, куда бы мы ни отправились. Именно поэтому наша шаблонная цивилизация не проникает глубоко. Именно поэтому наши программы самоуправления не находят искренней поддержки среди населения Востока. У нас горячие и напряженно работающие головы, но наши сердца холодны, словно лед»[2462].

Везде не хватало сочувствия, симпатии отсутствовали (возможно, за исключением царства футбола). Английская версия сменила бирманскую игру и предположительно стала «главным положительным моментом»[2463] имперского правления. Однако футбол обеспечивал выход озлобленности и яростным антиевропейским чувствам. Как вспоминал сам Оруэлл, «когда маленький бирманец подставил мне подножку на футбольном поле, а судья (еще один бирманец) посмотрел в другую сторону, толпа кричала, заливаясь жутким смехом»[2464].

1 ... 218 219 220 221 222 223 224 225 226 ... 343
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?