– Ты нас едва не выдала!

– Но… я должна была услышать, Ламар! – Теперь Эштон хохотала так, что на глазах выступили слезы. – Это было… так изысканно: мой муж по одну сторону двери… а мой возлюбленный – по другую… – Эштон держалась за бока; ее грудь тряслась от смеха.

– Я не слышал, как ты подкралась, когда открывал дверь. А потом увидел тебя рядом – и меня чуть удар не хватил! – Он взял Эштон левой рукой за подбородок и повернул лицом к себе – быстро и грубо. – Больше никогда так не поступай!

Смех утих.

– Нет-нет… прости… не буду. Но я так обрадовалась, когда он ответил согласием! Он несколько дней об этом думал, а мне ни слова не говорил. Но я видела, что у него на уме. – Она вывернулась из руки Пауэлла. – Ты ведь доволен, да? Теперь, когда он согласился, мы можем за ним присматривать.

– Но мы ведь не хотим, чтобы он передумал? Так что ты должна развеять любые сомнения, какие у него остались. Заставь его гордиться своим решением, вознагради его за это. – Он снова сжал подбородок Эштон; дрогнувшие уголки ее губ дали ему знать, что ей больно. – Ты поняла, моя дорогая?

– Да. Да. Я сделаю все, что ты скажешь.

– Как всегда. – Он отпустил ее, и на подбородке остались бледные следы от его пальцев. – Вот за это я тебя и люблю. – И Пауэлл с отеческой улыбкой чмокнул ее в щеку.

В тот вечер, отпустив слуг и закрыв двери столовой, Хантун откашлялся, словно собирался сказать что-то важное. Кроме легкой царапины на обоях, в комнате не осталось следов визита Купера. Стол обрел новые ножки; в починенной горке красовался новый веджвудский сервиз.

– Джеймс, в чем дело? – спросила Эштон, чувствуя, что улыбается не слишком искренне. – Ты как будто взволнован…

– И не без основания. Недавно я беседовал наедине с мистером Ламаром Пауэллом… – Он отодвинул в сторону супницу с дымящимся рыбным супом и вскочил. – О, просто не могу утерпеть… – Хантун быстро прошел к тому краю стола, где сидела Эштон. – Он посвятил меня в свой потрясающий план, дорогая, сделал мне предложение, и я принял его, потому что это мой патриотический долг, мое моральное право, а еще потому, что, как мне кажется, оно сулит нам немалую выгоду.

– Милый, – промурлыкала Эштон, стараясь поубедительнее изобразить правильную смесь удивления и сдержанности, – ему что, нужны деньги на новый корабль?

– О Боже, нет! Ничего такого примитивного! Я тебе все расскажу, но ты должна подготовиться. Постарайся быть непредвзятой, думать… ну, дерзко, что ли. Нешаблонно. Милая… мистер Пауэлл и другие люди, с которыми я пока не знаком, хотят создать… – Хантун схватил жену за руку и наклонился ближе к ней, – новый конфедеративный штат!

– Что?

– Прошу, только не повышай голос. Ты прекрасно меня расслышала. Новую Конфедерацию. Позволь рассказать о ней.

Внутренне хихикая, Эштон нахмурилась, когда Хантун подтащил из угла кресло и сел рядом с ней. Он гладил ее по руке, объяснял, убеждал, откровенничал, а Эштон хлопала ресницами, усердно изображала изумление, прижимала ладонь к груди, а в нужные моменты судорожно вздыхала. По ее собственной оценке, все это от начала до конца напоминало отличный спектакль, а когда он наконец произнес слово «убийство», она сыграла просто гениально, стремительно поднеся ладонь к открытому рту.

Хантуну понадобилось полчаса, чтобы все изложить. Рыбный суп превратился в желе к тому времени, когда он спросил:

– А теперь скажи мне – я действовал правильно? Я ничего от тебя не скрыл, даже свое сильное желание присоединиться к команде Пауэлла. Я хочу быть его новым министром финансов и верю, что это возможно. Юго-запад далеко от нашего родного штата, но подумай о вознаграждении, когда мы создадим новое правительство. Мы завоюем внимание и уважение всего мира!

– Я тоже об этом подумала. Милый, это потрясающая идея… просто грандиозная…

– Но ты на меня не сердишься?

– Джеймс… Джеймс! – Эштон принялась покрывать скромными поцелуями его дряблое лицо. – Конечно нет! Я потрясена твоей дальновидностью, горжусь твоей храбростью и просто счастлива, что ты проявил такой ум и инициативу! Я всегда знала, что в тебе есть эти качества, как знала и то, что ты попусту тратишь время на своей работе. Я безумно рада, что ты не растерял там своих амбиций.

– Главная причина моих амбиций – это ты, Эштон. Я хочу, чтобы ты стала одной из самых влиятельных женщин в новой Конфедерации.

– О милый… – Собравшись с духом, Эштон обхватила ладонями лицо мужа и крепко его поцеловала.

Хантун испустил стон, когда она уронила руку на его правое бедро.

– Я так горжусь тобой, милый!

Кто-то осторожно постучал в дверь – из кухни интересовались, почему так долго не требуют перемены блюд. Эштон поправила платье, заглянула в телячьи глаза Хантуна – она знала, что именно ей неизбежно придется выдержать этой ночью, – и крикнула:

– Входи, Делия!

Хантун вернулся на свое место. Но едва они доели безвкусный сорбет в маленьких креманках, как он уже снова был рядом с женой, дергал ее за платье и умолял поскорее подняться в спальню. Эштон сделала вид, что горит таким же желанием, и кротко подала ему руку, чтобы он вел ее.

Раздевшись, Эштон принялась колдовать над его телом, пока не добилась просто небывалой эрекции, – что ж, по крайней мере, это было что-то новенькое, и ей не терпелось поскорее рассказать об этом Ламару.

Севернее Ричмонда находился один постоялый двор, «Желтая таверна», чьи выцветшие стены и дали название деревушке. Примерно в полумиле от нее, на краю пустынного проселка, ведущего на запад от Телеграфной дороги, начиналась большая роща, смутно освещенная луной, подернутой жарким маревом. Но под деревьями, где разговаривали два человека, было так темно, что они не видели даже друг друга.

– Должен сказать вам ради нашего общего блага, – тихо сказал один из них, – что вы часто бываете излишне откровенны. Говорят, даже этот противный Лафайет Бейкер уже прослышал о нас.

– Что ж, пусть так. Люди из моего штата не делают тайны из своих убеждений. Губернатор Браун не молчит, и я тоже.

– Но вы привлекаете к себе внимание. А следовательно, можете привлечь внимание и ко всем нам.

– О, сейчас так много сплетен о заговорах, что еще одна едва ли заслужит доверие. Кроме того, я не вижу другого способа набрать мужественных и храбрых людей. Мне остается только забрасывать наживку и ждать. С вами же это сработало?

– Да, верно, – последовал неохотный ответ.

– Нам что, грозит опасность прямо сейчас?

– Не думаю. Дэвис услышал какой-то разговор и отправил генералу письмо с требованием разобраться. Я вызвался заняться этим добровольно, прикрывшись патриотическими фразами о ненависти к предателям и прочей чепухе.

– Очень мудро. И как вы сможете помешать расследованию?

– Затянуть его, – уточнил второй собеседник. – У нас теперь не так много времени, как раньше.