– Вероятно, султан чувствует себя нездоровым!

– Нездоровым? Это правда, но это нездоровье есть дело тех негодяев, в смерти которых я поклялся! Сади, скажи, такой же ли ты мне друг, как прежде?

– Конечно, но я советую тебе не быть опрометчивым, нужно все основательно обдумать!

– Не советуй, Сади. Мое решение твердо! Ты знаешь меня, я человек решительный!

– Когда ты только вошел, я увидел, что с тобой происходит что-то ужасное, Гассан!

– Ужасное? Да! Но не обвиняй меня, Сади, будь справедлив!

– Выслушай меня, друг мой! Спокойный совет часто предупреждает большие несчастья, – сказал Сади, беря Гассана за руку. – Неужели ты хочешь взять на себя ответственность наказывать других? В таком случае ты будешь не лучше тех, которых хочешь наказать. Нет, нет, Гассан, предоставь наказание другому!

– Теперь я знаю, чего могу ожидать от тебя, Сади, – мрачно сказал Гассан. – Я вижу, что не могу тебя спасти, и должен положиться только на свои силы! Но не думай, чтобы это могло удержать меня от исполнения моего долга!

– Твоего долга, Гассан? – спросил Сади.

– Да, я поклялся наказать людей, которые по своему положению и могуществу не подлежат человеческому суду! Я поклялся отомстить этим людям за султана Абдул-Азиса, принца Юсуфа, за тебя, за твою жену, за себя и с радостью пожертвую для этого своей жизнью, хотя бы все бросили и прокляли меня…

– Гассан, ты ослеплен, ты вне себя! Успокойся сначала…

– Я один… но у меня достаточно сил и мужества, чтобы одному выступить против этих людей! Но тише! Сюда идут… не говори ничего про наш разговор…

Дверь быстро отворилась, на пороге появился Зора, протягивая руки обоим друзьям.

– Добро пожаловать! – вскричал Сади.

– Наконец-то я снова с вами, друзья мои! – воскликнул Зора, обняв Сади и Гассана. После первых приветствий он стал рассказывать, что привело его в Константинополь.

– Мне кажется, я стою поперек дороги новым министрам, так как на мое место в Лондоне, не предупредив меня, прямо прислали Амид-бея.

– Это позор! – вскричал Гассан.

– Да, это ни на что не похоже! – согласился Сади.

– Я очень хорошо понимаю, в чем тут дело, хотя мне и предлагают теперь другое место, в Мадриде, но понятно, что они хотят отделаться от меня!

– Они не верят тебе, Зора! Этот Мансур и его сообщники никогда не забывают тех, с кем им хоть раз пришлось столкнуться! Вспомни о смерти Магомета! – сказал Гассан. – Они хотели устранить тебя, как устранили меня и Сади, и это удалось им. Надеюсь, что ты откажешься ехать в Мадрид?

– Конечно! Это назначение один позор для меня!

– Что же ты решил делать? – спросил Сади.

– На днях умер мой отец, и теперь ничто более не удерживает меня здесь!

– Ты оставляешь Стамбул?

– Как можно скорее! Я возвращаюсь в Лондон, отказавшись от чести служить новым министрам!

Тогда Зора рассказал про свою встречу с адмиралом и про дуэль.

– Он умер, и Сара Страдфорд освободилась от него. Я был тяжело ранен в руку, но теперь вполне вылечился!

– А леди? – спросил Сади.

– Что мне сказать тебе на это, друг мой, кроме того, что я при первой возможности еду в Лондон, чтобы поселиться там!

– Но как можешь ты навсегда оставить свою родину?

– Я не в состоянии удержать Турцию от падения и не в силах переносить долее унижения!

– Зора, Турцию можно освободить от людей, которые губят ее! – мрачно сказал Гассан.

– Я не хочу помогать новому пролитию крови! Пусть будет, что будет! – отвечал Зора.

– В таком случае, я пойду один, – сказал Гассан. – Наши дороги расходятся навсегда! Зора едет в Лондон, чтобы приобрести себе там новое отечество, Сади остается здесь, думая повлиять своим благородством…

– Ты тоже хочешь уехать? – спросил Зора, не понимавший таинственных планов и слов Гассана.

– Мы не увидимся более, мы должны расстаться надолго, может быть, навсегда! – торжественно сказал Гассан. – Было время, когда мы составляли гордые планы, друзья мои, мечтали о счастье и золотом будущем… Теперь вокруг нас мрак, и ничто не светит для нас в будущем! Что может быть для меня лучше, чем пожертвовать жизнью ради освобождения страны от тех, отомстить которым я поклялся на могиле Абдул-Азиса…

Зора хотел перебить Гассана, хотел сказать ему, что его жертва будет бесполезна, что она не спасет страны. Но Гассан ничего не хотел слушать.

– Прощайте, друзья мои! – сказал он, пожимая им руки. – Простимтесь в последний раз!

– Послушайся меня, Гассан! Ты напрасно хочешь жертвовать собою! – вскричал Сади.

– Если я умру, то умру за свои убеждения, а в этом нет ничего недостойного!

– Твои убеждения ложны, ты стремишься к своей погибели! – снова воскликнул Сади.

Но Гассан не обратил никакого внимания на его слова, он в последний раз поклонился друзьям и поспешно ушел.

– Его невозможно удержать! – с горечью сказал Сади.

– Что он хочет делать? – спросил Зора.

– Он хочет наказать людей, которые свергли и умертвили Абдул-Азиса.

– Относительно Мансура он уже опоздал.

– Что это значит? Что случилось? – спросил Сади.

– Я сейчас узнал от одного офицера, что Мансур со вчерашнего дня пропал бесследно, самым таинственным образом.

– Значит, он бежал?

– Нет, Сади. Говорят, что его могущество встретилось с другим, более сильным, положившим конец его постыдным подвигам, – отвечал Зора. – Говорят, что тут замешана Золотая Маска. Я надеюсь узнать об этом подробнее, тогда я расскажу и тебе. Во всяком случае, я увижусь еще с тобой, прежде чем оставлю Стамбул.

– Разве ты так скоро едешь?

– Как только смогу! До свидания.

Так расстались в этот вечер друзья, дороги которых, казалось, совершенно разошлись.

Мансур опустил окно кареты и сейчас же заметил, что едет не по той дороге, которая вела в развалины Кадри. Он увидел перед собой каменную стену и не сразу смог понять, где находится.

Он крикнул кучеру остановиться и, когда карета стала, вышел из нее, предчувствуя опасность и желая взглянуть, что такое с кучером.

Оглянувшись вокруг себя, Мансур увидел, что к нему подходят четверо незнакомцев. В первую минуту он подумал, что на него хотят напасть грабители, что нередко случается в окрестностях Стамбула, но вскоре увидел на одном золотую маску.

Он с ужасом взглянул на подходивших и разглядел такие же маски и на трех остальных, в то же время карета его быстро уехала.