Наконец я решил убраться отсюда, – в конце концов, чем я могу помочь королю, если он и в самом деле при смерти? Мне не хотелось больше видеть Кечвайо, ведь с ним у меня были связаны самые горестные воспоминания. Только я собрался уходить, как вдруг из хижины вышла женщина. В сгустившемся мраке я не разглядел, кто она или даже какая из себя, к тому же эта женщина скрывала лицо под покрывалом, словно желала остаться неузнанной.

– Король болен, Макумазан, и он желает видеть тебя, – сказала она, остановившись передо мной на минуту, потом кивнула на входное отверстие хижины и исчезла, закрыв за собой ворота ограды. Любопытство взяло надо мной верх, и я забрался в хижину, отодвинул деревянную перегородку от входа, а затем вернул ее на место.

Внутри просторной и мрачной комнаты горела одна свеча, вставленная в горлышко бутылки. В ее тусклом свете слева от входа я разглядел человека, лежащего на постели и по пояс укрытого одеялом. Это был Кечвайо. Его морщинистое лицо корчилось от боли, а живот стал меньше обычного, но ошибки быть не могло: передо мной король.

– Привет тебе, Макумазан, – произнес он слабым голосом, – в скорбную минуту свиделись мы с тобой. Узнав, что ты тут, я решил поговорить с тобой перед смертью. Ты честный человек и точь-в-точь передашь мои слова белым людям. Скажи им, что я никогда не держал зла против них, они всегда были друзьями моего сердца. Меня заставили ступить на путь, о котором я не помышлял, и вот он подошел к концу.

– Что с тобой случилось, король?

– Не знаю, Макумазан, но болезнь не отпускает меня уже несколько дней. Открыватель приходил лечить меня, ведь жены считают, что белые знахари желают мне смерти. Он сказал, что я отравлен и непременно умру. Приди ты раньше, может, дал бы мне какое-нибудь лекарство. Теперь уже поздно, – вырвалось у него со стоном.

– Кто же отравил тебя, король?

– Об этом я не знаю, Макумазан, то ли мои враги, то ли братья, а может, и жены. Все желают покончить со мной, и владыка, который стал никому не нужен, скоро уйдет. Радуйся, Макумазан, что тебе не довелось стать королем, ибо все их дни преисполнены печали.

– А где же Открыватель?

– Он заходил недавно. Возможно, отправился за головой короля – то есть объявить о его смерти – к Малимати и ос тальным белым людям, – проговорил король еле слышно.

В эту минуту из дальнего угла хижины, окутанного мраком, послышалось шарканье ног. В круге света показалась костлявая рука, за ней другая, а далее огромная голова с длинными седыми лохмами, волочащимися по земле, и, наконец, большое уродливое туловище, тощее, словно скелет, обтянутый черной морщинистой кожей. Существо тихонько, как хамелеон по ветке, подкралось ближе, и я узнал Зикали. Он подобрался к постели больного и сел перед ним на корточки, словно жаба. Затем, не поворачивая головы, как заправский хамелеон, обратил на меня горящий взгляд своих глубоко посаженных глаз.

– Привет, Макумазан, – сказал он вполголоса, – разве я не обещал тебе когда-то, что мы встретимся? И вот ты со мной и с тем, кого ты знаешь.

– Похоже на то, Зикали, но почему ты не пошлешь за белыми докторами, чтобы они вылечили короля?

– Все доктора на земле, Макумазан, ни белые, ни черные, не смогут вылечить его. Духи призывают короля, и он умирает. Я пришел на его зов издалека, так быстро, как мог, но даже я бессилен, хоть из-за него и мне суждено умереть.

– Почему?

– Взгляни на меня, Макумазан, разве я не достаточно пожил на свете? Рано или поздно для всех наступает конец, даже для Того, кому не следовало родиться.

Кечвайо поднял голову и взглянул на него.

– Может статься, – с трудом проговорил он, – для дома Сензангаконы было бы лучше, если бы ты умер раньше. Лежа тут на смертном одре, я припомнил много поговорок, ходящих о тебе в народе. Однако я не посылал за тобой, Открыватель, и не знаю, кто мог это сделать, но только, когда ты пришел, у меня началась эта ужасная боль. И как случилось, – добавил он, повысив голос, – что белые люди схватили меня в твоем убежище? Кто показал им тайный ход? Впрочем, какой теперь смысл…

– Да, никакого смысла, сын Панды, – ответил Зикали. – И не важно, как мне удалось избежать удара копья в хижине Черного ущелья, когда ты спрятал его под одеждой, замышляя убийство, а некий дух преградил тебе путь и спас меня от смерти. Скажи, сын Панды, вспоминал ли ты последние три дня о своем брате Умбелази и о собратьях, убитых тобой в сражении у реки Тугела, когда белый человек повел амакоба в атаку против твоего войска и разгромил три полка?

Кечвайо лишь простонал, не ответив ни слова. Должно быть, он ослаб настолько, что уже не мог говорить.

– Слушай, сын Панды, – шипел ему на ухо Зикали, – много-много лет назад, еще до рождения твоего предка Сензангаконы, – бог знает сколько времени прошло с тех пор, – в знатной семье племени ндвандве родился карлик. Чака истребил племя ндвандве, а карлика и уродца из благородной семьи не тронул. Ко роль прозвал его Тем, кому не следовало родиться, и потешался, когда наступали мир и благоденствие, а в тяжелые времена обращался к нему за советом, потому как карлик был мудр и сведущ в магии. Однако Чака ради забавы убил жен и детей этого человека, оставив в живых лишь одну, кого он сделал своей «сестрой». Тогда во имя своего народа и убитых жен и детей этот колдун поклялся отомстить Чаке и всему дому Сензангаконы. Как крыса под землей, он подкапывал основание престола Чаки и привел короля к гибели от копий братьев и слуги Мбопы, с которым он поступал несправедливо. Продолжая копать во тьме, он побудил Дингаана, прежде заколовшего своего брата Чаку, убить бура Ретифа и его людей. Тем самым он призвал возмездие на голову Дингаана от рук белых людей, а позже навлек на Дингаана смерть. Затем королем стал твой отец Панда, и жизнь ему спасло то, что однажды он сделал добро Тому, кому не следовало родиться. Однако с помощью ведьмы Мамины колдун доставил неприятности королю, посеяв вражду между его сыновьями, одного из них звали Кечвайо. Позже Кечвайо стал править вместе с отцом Пандой, а затем единолично занял трон. Вскоре у него начались неприятности с англичанами. Ты помнишь, сын Панды, как Кечвайо сомневался, объявлять ли им войну, и требовал знамения от Того, кому не следовало родиться. Колдун дал знамение, перед королем появилась инкосазана зулусов, Небесная принцесса, и спор решился в пользу войны. Ты знаешь, сын Панды, как шла эта война, как Кечвайо потерпел поражение, как пришел к Тому, кому не следовало родиться, словно загнанная гиена, и просил указать ему убежище, где мог бы спрятаться. Ты хорошо знаешь, как Кечвайо задумал убить бедного старого знахаря, открывшего ему тайный проход, как короля схватили и отправили за море, а затем вернули обратно, в землю, где народ возненавидел его, ведь он отправил тысячи зулусов на смерть. Ты знаешь, как он наконец нашел приют под сенью белого вождя, в этом поселке под названием Джази. Здесь он, презираемый всеми изгой, жил до тех пор, пока не заболел, как всегда случается с подобными людьми, тогда послали за Тем, кому не следовало родиться, чтобы его вылечить. Однако ты знаешь, как Кечвайо теперь лежит в предсмертных муках, словно проглотил раскаленный наконечник копья, и скоро погрузится в вечный мрак, населенный призраками тех, кого он убил, и предков дома Сензангаконы, который он низложил и отправил в небытие.