Весть из Гестерна ободрила его старших командиров и сильно повысила боевой дух собранных для обороны легионов, но надо взглянуть в глаза правде — Дел Аглиос в четырех днях пути от них, а это на два дня больше, чем нужно. А ведь им почти удалось! Легионы передвигались по Атреске, нападая на цардитов и силы мятежников. Они выгадали защитникам Нератарна время, чтобы те смогли усилить укрепления и собрать силы. Стянуть и отремонтировать все орудия, которые удалось найти, вооружить всех граждан, способных держать оружие, и поднять дисциплину в легионах на новую невиданную высоту. Они даже построили отличный тракт, ведущий с севера на юг позади постоянных оборонительных сооружений, чтобы ускорить передвижение. Все было на своих местах — за исключением необходимой численности армии.

Граница Нератарна с Атреской — от южной оконечности озера Айр до крутых склонов хребта Гау — имела в длину всего пятнадцать миль. Участок, где ее пересекал тракт, хорошо укрепили, южнее местность почти всюду была непроходимой для армии. Какой-то крупный геологический катаклизм древности сбросил с Гау целые поля камней, которые легли так, чтобы стать ловушкой для колес, копыт или ног. Дозорные посты и форты располагались по всей границе, и в каждом Гестерис оставил отряды, хотя вероятность крупного вторжения здесь была весьма невелика.

Однако отрезок гостеприимной земли длиной около двух миль необходимо оборонять. Гестерис перекрыл тракт окованными железом воротами, расположил вокруг платформы с артиллерией и галереи, с которых можно сбрасывать кипящее масло и камни. Он приготовил позиции для лучников и безопасные места для отрядов кавалерии и пехоты. На расстоянии мили от тракта по обе стороны существовали еще два форта, и благодаря гражданской войне, которая не прекращалась в Атреске в последние десять лет, они остались целыми и в хорошем состоянии. Однако все это не выдержит давления противника. По крайней мере долго.

Гестерис посмотрел на юг вдоль линии обороны. Он гордился тем, что ему удалось создать за столь краткий срок. Многое было сделано еще до того, как он появился здесь и принял командование. Открытую местность между двумя фортами и воротами на тракте перекрыли стеной из камня и дерева и затем все сооружение забетонировали, сделав в нем бойницы для лучников и платформы для орудий. Но упорного обстрела эта стена не выдержит.

Сразу за стеной установили все остальные катапульты, имевшиеся в распоряжении Гестериса, — сто орудий, сгруппированных по десять. А позади них выстроятся ряды артиллерии и кавалерии, которые сейчас располагались в лагере, загонах и брезентовых укрытиях в нескольких сотнях ярдов далее.

И всего этого будет недостаточно. У него в распоряжении находится двадцать пять тысяч регулярной пехоты и кавалерии легионов. Три тысячи левимов обойдут озеро Айр с севера и предпримут атаки на фланг. И еще есть две или три тысячи фермеров и гончаров из Нератарна. Отважных, но обреченных.

С избранного им наблюдательного пункта на верху ворот тракта Гестерис взглянул на восток. Трудно было поверить своим глазам. Тогда у Цинтарита его неприятно удивила большая численность войск Царда. Здесь его поражал уровень предательства. Несмотря на обрывочные сообщения, доходившие из Атрески, Гестерис цеплялся за веру в то, что алы Конкорда останутся верны клятве. Сегодняшнее утро стало последним доказательством того, что Юран и его ублюдки полностью подчинили себе граждан Атрески.

По всей огромной армии, выстроившейся напротив Гестериса, виднелись плотные группы людей с доспехами и вооружением Конкорда. В увеличительную трубу он разглядел и немалое количество орудий, изготовленных в Конкорде, отчего генералу стало совсем тошно. Но главной язвой, разъедавшей ему кишки, были лица мужчин и женщин, которых он узнавал. Верные ему люди будут умирать от ударов оружия, созданного в Конкорде! Мрачная ярость Гестериса вспыхнула с новой силой.

Генерал снял с глаза повязку, открывая морозному воздуху доступ к ране. Холод обжигал незажившую плоть, которую смазывали бальзамами от заражения и раздражения. Он глубоко вздохнул, наслаждаясь прохладой, распространившейся по его щеке и сжатым челюстям.

— Генерал Гестерис!

Он обернулся, опуская повязку на место. Перед ним стоял гонец, закутанный в меха и, судя по вспотевшему лицу и запаху, только что спешившийся.

— Да? — отозвался Гестерис.

Он поправил ремешок нового шлема с зеленым плюмажем и расправил отделанный мехом плащ затянутыми в перчатки руками. Доспехи были его собственными: их выправили и начистили до блеска. Генералу хотелось, чтобы все видели сохранившиеся на металле шрамы и знали, что они символизируют возрождение надежды, которую сам он не разделял.

— Пробер Арин докладывает, что противник закончил построение. Он извещает, что атака вот-вот начнется.

Гестерис заставил себя улыбнуться.

— Он усердный воин, но он ведь не полагал, что это известие застанет меня врасплох?

Посланец опустил глаза. Гестерис замечал, что в последнее время так происходило часто. Он и прежде никогда не вызывал завистливых взглядов. А теперь на него смотрели либо с нездоровым любопытством, либо с сочувствием. На то и другое ему было наплевать.

— Что еще? Он сообщает новые оценки их численности?

— Его оценка сейчас составляет пятьдесят тысяч, генерал.

— Соответствует моим предположениям, — кивнул Гестерис — Сможешь до него добраться?

— Так точно.

— Пусть действует самостоятельно, но не начинает атаки, пока враг не сосредоточится на наших стенах. Поезжай быстрее.

Посланец ударил себя в грудь правым кулаком и убежал назад, за ворота. Гестерис проводил его взглядом. А потом снова повернулся к врагам. Они выстроились так же, как сделал бы он сам. Лучники и артиллерия впереди, пехота поблизости, чтобы закрыть любой прорыв. А конницы не видно. Несомненно, она патрулирует фланги и линии снабжения.

Солдаты и катапульты были повсюду, куда достигал его взгляд, с юга и до края озера на севере. Через увеличительную трубу генерал рассмотрел пять разных отрядов пехоты. Несомненно, существовал и мобильный резерв. Гестерис еще раз подумал о том, чтобы отправить всадников и попытаться вывести из строя часть артиллерии, и снова отказался от этой мысли. Лучники выбьют любой отряд, какой он сможет послать. Положение было самым гадким. Их смерть стояла всего в полумиле — и они могли только следить за тем, как она приближается.

Услышав звук, разнесшийся в неподвижном морозном воздухе, Гестерис нахмурился. Они пели. Такого он прежде не слыхал. Это были не бравурные гимны скорой победы, которые будоражили кровь и придавали силы, а что-то более мелодичное. Басовитый рокот десятков тысяч голосов катился по открытому полю. У Гестериса волосы встали дыбом. Звук тек через него, словно неспешная мощь океана.

Песня печали и утраты. Генерал не мог разобрать ни единого слова, но понимал их чувства так ясно, словно у него перед глазами был написанный текст. И тогда он осознал, почему они поют и почему все мужчины и женщины, обороняющие границу, слушают, не пытаясь в ответ начать собственную песню.