это было подозрительно, что это не божество, в которое ее превратили, это может помочь Уиллу — но если по истечении трех месяцев вы ничего не выясните, мы откажемся от этой идеи. А пока, пожалуйста, поблагодарите вашего офис-менеджера за заботу об Уилле, и… мы не будем спускать глаз с этой Опель Корса.

Глава 106

Правда, есть еще разделительные стены, на которых мы стоим, противостоя друг другу. Но трудности слишком велики. Мы попадаем в затруднительное положение, и это приводит нас в чувство. Мы не можем бороться, и в этом наше счастье.

И-Цзин или Книга Перемен

— Ну, вот и все, — сказала Робин. — Корсы нет.

По дороге в Лондон она гораздо чаще, чем обычно, смотрела в зеркало заднего вида и была уверена, что за ними не следят.

— Может быть, стоит позвонить Эденсорам и сказать, что это была ложная тревога? — предложила она.

— Кто бы ни был в этой “Корсе”, он мог понять, что мы их видели, — ответил Страйк. — Я все же думаю, что Эденсорам нужно быть начеку… А химчистку рубашки можно отнести на счет агентства, — добавил он. Ему не хотелось бы об этом говорить, но от БМВ теперь сильно пахло кофе.

— Ни одна химчистка на свете не сможет это вывести, — сказала Робин, — а бухгалтер все равно не позволит мне списать деньги.

— Тогда спиши это как деловые…

— Она старая, и она был дешевой, когда была новой. Мне все равно.

— Мне нет, — сказал Страйк. — Неосторожный засранец.

Робин могла бы напомнить Страйку, что однажды он чуть не сломал ей нос, когда она пыталась помешать ему ударить подозреваемого, но решила воздержаться.

Они расстались у гаража, где Страйк держал свой БМВ. Поскольку Робин больше ничего не сказала о том, чем она собиралась заниматься в тот вечер, Страйк утвердился во мнении, что это как-то связано с Мерфи, и отправился в офис в раздраженном настроении, которое он решил списать на едва завуалированное обвинение Джеймса Эденсора в том, что агентство финансово эксплуатирует его отца. Робин тем временем направилась прямо на Оксфорд-стрит, где купила новую дешевую рубашку, переоделась в туалете универмага, а затем обильно побрызгала на себя тестером духов, чтобы избавиться от запаха кофе, поскольку у нее не было времени заехать домой и переодеться перед встречей с Пруденс.

Она позвонила терапевту накануне вечером, и Пруденс, у которой был назначен прием у стоматолога, предложила встретиться в итальянском ресторане неподалеку от клиники. Поездка на метро до Кенсингтон Хай-стрит показалась Робин крайне напряженной. За ней и раньше следили, когда она выполняла эту работу, а отказ Страйка успокоиться по поводу отсутствия “Корсы” на обратном пути в Лондон заставил ее слегка напрячься. В какой-то момент ей показалось, что ее преследует крупный мужчина с насупленными бровями, но когда она отошла в сторону, чтобы пропустить его, он просто прошел мимо нее, бормоча что-то себе под нос.

Придя в Il Portico, Робин с удовлетворением обнаружила, что он оказался меньше и уютнее, чем она предполагала, учитывая его расположение в престижном районе; ее рабочая одежда была вполне уместна, хотя Пруденс, которая уже сидела, выглядела гораздо элегантнее в своем темно-синем платье.

— Я все еще не пришла в себя, — сказала Пруденс, показывая на свою левую щеку, когда она встала, чтобы поцеловать Робин в обе щеки. — Я немного боюсь пить, вдруг все выльется… Ты очень похудела, Робин, — добавила она, садясь обратно.

— Да, в ВГЦ не очень-то кормят, — сказала Робин, садясь напротив. — Тебе пришлось делать что-нибудь ужасное у стоматолога?

— Предполагалось, что он заменит старую пломбу, но потом он нашел еще одну, которую нужно было сделать, — сказала Пруденс, проводя пальцем по лицу. — Ты бывала здесь раньше?

— Никогда.

— Лучшая паста в Лондоне, — сказала Пруденс, передавая Робин меню. — Что ты хочешь выпить?

— Ну, я не за рулем, — сказала Робин, — так что я выпью бокал просекко.

Пруденс заказала это, пока Робин изучала меню, прекрасно понимая, что хорошее настроение Пруденс может вот-вот измениться. Когда они сделали свой заказ, она сказала:

— Ты, наверное, удивилась, услышав меня.

— Ну, — сказала Пруденс, улыбаясь, — не совсем. Из того, что мне рассказал Корм, у меня сложилось впечатление, что ты — эмоционально-интеллектуальная сторона партнерства.

— Верно, — осторожно сказала Робин. — Итак… ты подумала, что я хочу встретиться, чтобы попытаться наладить отношения между тобой и Страйком?

— Разве нет?

— Боюсь, что нет, — сказала Робин. — Я здесь, чтобы поговорить о Флоре Брюстер.

Улыбка сползла с лица Пруденс. Как и ожидала Робин, она выглядела не только встревоженной, но и рассерженной.

— Так он послал тебя…?

— Он меня не посылал. Я здесь исключительно по собственному желанию. Он может быть в ярости, когда узнает, что я сделала.

— Но он явно понял, кто…

— Да, — сказала Робин. — Он понял, что Флора — Город Мучений. Мы с ним поспорили на эту тему. Он считает, что Флора должна давать показания против ВГЦ, а не рисовать картинки того, чему она там была свидетелем, но я сказала ему, что, может быть, эти картинки в Pinterest — это ее способ переварить все это. Я сказала, что она, вероятно, пережила там ужасные вещи. В конце концов, Страйк согласился не преследовать ее, не вести за ней следствие.

— Понятно, — медленно сказала Пруденс. — Ну… спасибо за…

— Но я передумала.

— Что?

— Я передумала, — повторила Робин. — Поэтому я и попросила тебя о встрече. Я хочу поговорить с Флорой.

Пруденс, как и ожидала Робин, теперь выглядела откровенно рассерженной.

— Ты не можешь этого сделать, Робин. Ты не можешь. Ты понимаешь, в какое положение меня это ставит? Единственный способ, которым Корм мог узнать, кто она…

— Он уже знал, что Флора была в церкви. У него были даты, он знал, когда она ушла — все. Именно поэтому, когда ты позвонила ему и обвинила в том, что он пристает к твоему клиенту, он смог выяснить, кто такой Город Мучений.

— Неважно, что вы знали раньше. Робин, при всем уважении…

— При всем уважении, Пруденс, у тебя был выбор — сказать или не сказать нам, что у тебя есть