все равно что испытывать парашют сразу в деле. Нельзя отложить это до того случая, когда действительно понадобится? Тогда, если не получится, мы погибнем так быстро, что ничего не успеем заметить.

Дити ничего не ответила. Я помолчал, потом сказал:

— Что скажешь?

— Ничего, капитан. — Произнесено это было без всякого выражения.

— Гм-м… офицер по науке, что скажете?

— Мне нечего сказать, капитан.

Почудился ли мне этот холодок?

— Второй пилот, мне нужен ваш совет.

— Если капитан пожелает. Имею ли я право получить распоряжение в письменной форме?

— Так… мы, кажется, сейчас врежемся — АЯ, ПРЫГ! Бывают ли космические юристы? Морские же бывают… Джейк и вообще каждый, в любой обстановке, кроме как при непосредственной угрозе со стороны противника, имеет право потребовать письменного приказа… если рискнет своей карьерой ради получения вещественных доказательств для военно-полевого суда, который неизбежно последует. Однажды я сам это сделал, чем спас себе жизнь и сильно подставил своего тогдашнего начальника: в конце концов я обогнал его в должности, а он ушел в отставку. Но заместитель командира находится в особом положении: он обязан давать советы командиру, даже если тот об этом не просит. Так что вы не вправе требовать письменного распоряжения о том, что и так уже входит в ваши обязанности. Но я не стану на этом настаивать. Я прикажу астронавигатору внести вашу просьбу в судовой журнал, затем продиктую туда же свой ответ. После этого я посажу этот драндулет и передам вам командование. Может быть, вы лучше справитесь с этой своенравной говорильней, чем я. Желаю удачи — она вам понадобится!

— Но, капитан, я не требовал письменных распоряжений.

— Как это? — Я поразмыслил. Да, действительно, не требовал. — Но явно собирались.

— Я увиливал. Я должен советовать вам проявлять осторожность. Неофициально я предпочел бы пойти на риск и провести испытание. Но мне не следовало увиливать. Я сожалею, что мое упрямство заставило вас заговорить об отказе от командования.

— Я не просто заговорил: я отказываюсь. Я сложу с себя обязанности командира при первой же посадке. Теперь вам отдуваться, Джейк.

— Капитан…

— Да, Дити?

— Вы правы: предложенное мной испытание бесполезно и опасно. Я не должна была его предлагать. Прошу прощения… сэр.

— Я тоже! Мне казалось, что ты слишком строг с Дити. Но это не так: ты просто заботился о нас, как всегда заботишься, Зебби. Капитан Зебби. Конечно же, не следовало проводить это рискованное испытание, раз в нем нет прямой нужды.

— Кто-нибудь хочет еще что-нибудь сказать?

Никто не отозвался.

— Тогда беру курс на запад. АЯ ПЛУТИШКА — НАЗАД!

Над нами было черное небо, под нами, далеко внизу — «дно мертвого моря»…

— Похоже на то, — заметил я, — что на том месте, где мы стояли, находится либо кто-то из русских, либо один из их махолетов. Дити, твоя откорректированная программа сработала блестяще.

— Но, Зебадия — почему ты рискнул? — В голосе ее звучало искреннее огорчение.

— Потому что все вы этого хотели, что бы вы там ни сказали потом. Потому что это моя последняя возможность принять подобное решение. Джейк, — добавил я, — сейчас я ее направлю вниз. Возьми бинокль и попытайся найти место, где мы парковались. Можно ориентироваться на дым, если там еще горит.

— Но капитан, я не приму командование.

— Утихни и выполняй приказ! От вашей чертовой трепотни и бесконечных споров я скоро язву наживу. Если ты не примешь командование, оно так и останется валяться бесхозным. Я командовать не буду. Вести машину — буду, согласно приказам нового командира. А командовать нет. Дити, сколько времени у Аи ушло на радарную разведку? И на какой высоте она делалась?

— Высота над поверхностью была полкилометра. Какая длительность, я не знаю, но ее можно отыскать в памяти. Капитан — милый! Ты это всерьез — насчет того, чтобы сложить полномочия?

— Дити, я пустыми угрозами не занимаюсь. Утихни и отыщи эту длительность. Джейк, что у тебя там?

— Вижу огонь. Несколько орнитоптеров на земле. По-моему, один из них находится примерно на месте нашей стоянки. Капитан, советую ниже не спускаться.

— Совет принят к сведению. Дити, нашла длительность? — Сам я ни за что бы ее не нашел, не я ведь писал ту программу.

Длительность оказалась 0,071 секунды — примерно одна пятнадцатая секунды, иначе говоря. Радар действует не мгновенно: Ае нужно пробыть на одном месте достаточно долго, чтобы у нее сформировалась «картинка», говорящая ей, можно садиться или нет. Одна пятнадцатая секунды для человеческого глаза — вполне приличное время. Я надеялся, что полковник Бриттогубский заметил, что Ая появилась в небе и тут же исчезла.

— Высота пять километров, капитан.

— Спасибо, Джейк.

Скорость нашего пикирования составляла, по приборам, более семисот километров в час и росла так быстро, что сменяющие друг друга единицы просто сливались в неясное пятно, а десятки менялись каждое мгновение.

Я осторожно стал выводить машину из пике, мягко, медленно раздвигая крылья: она замедлила ход и пошла на восток, описывая широкую дугу по часовой стрелке — замедлила свое падение, разумеется, а не скорость относительно воздуха. Когда выход из пике завершился и мы направились курсом на запад прямо в сторону вздымавшегося там столба дыма, скорость нашего планирующего полета превышала восемьсот километров в час, и у нас оставался почти целый километр высоты, позволявший в случае нужды еще более увеличить скорость.

Не то чтобы такая нужда была — я успел на опыте убедиться в том, что и без того знал из теории: орнитоптеры летают медленно.

— Могу ли я осведомиться, какие у капитана планы? — обеспокоенно сказал Джейк.

— Хочу оставить полковнику Аркебузскому подарочек на память. Ая Плутишка!

— Пока что на борту, босс.

Я передал управление Ае, а сам стал приглядывать за теми махолетами, что находились в воздухе. Угнаться за нами эти нелепые птицы не могли, но всегда оставалась опасность, что какой-нибудь летчик подвернется под руку, где не нужно.

Большинство их подворачиваться явно не собирались, они кучковались справа и слева по нашему курсу. Я взглянул на столб дыма — он был прямо впереди — и увидел то, чего раньше не заметил: орнитоптер за дымом.

Джейк тихо ахнул, но ничего не сказал. Мы шли на столкновение примерно на девятистах километрах в час, большую часть которых составляла наша скорость. Пилот-самоубийца? Сумасшедший? Или кто-то со страху утратил контроль над машиной?

Я подпустил его на тысячу метров, оказавшись почти в дыму и чуть не задевая землю — мы были уже метрах в двухстах над поверхностью, — и завопил:

— Разведка!

Да, Дити безукоризненный программист: небо было