Я должен рассказать еще о трех буквах, которые я добавил в латинский алфавит, о больших секулярных играх, которые я отпраздновал в Риме, о новом цензе римских граждан, о том, как я возродил древнее искусство прорицаний, пришедшее в упадок, о различных важных императорских эдиктах и о законах, принятых по моему совету и настоянию сенатом. Хотя, пожалуй, лучше сперва вкратце закончить рассказ о Британии: вряд ли теперь, когда Авл Плавтий благополучно вернулся домой, то, что произошло там в дальнейшем, сильно заинтересует моих читателей. На место Авла я послал некоего Остория, и ему там пришлось очень трудно. Авл полностью покорил южную часть страны — равнинную Британию, но, как я уже говорил, племена, живущие в горах Уэльса, и воинственные северные племена продолжали делать набеги на границы новой провинции, Каратак женился на дочери царя Южного Уэльса и теперь лично возглавлял его армию. Прибыв в Британию, Осторий сразу же заявил, что отберет оружие у всех жителей провинции, которых заподозрит в неверности, — тем самым он получал возможность послать основные силы против племен по ту сторону границ, оставив на юге лишь небольшой гарнизон. Это вызвало всеобщее возмущение, а икены — наши добровольные союзники — решили, будто его слова относятся и к ним. Они подняли бунт, и Осторий, находившийся в Колчестере, неожиданно оказался перед угрозой нападения огромной армии, состоявшей из северо-восточных племен, не имея в своем распоряжении ни одного регулярного полка: они были в центральных областях страны или далеко на западе острова, и он мог опереться лишь на французские и батавские вспомогательные соединения. Осторий все же решил рискнуть, он немедленно начал бой и выиграл его. Конфедерация икенов запросила мира и получила его на легких условиях, а Осторий продвинул регулярные полки на север, захватив полностью всю территорию до границ с бригантами, где он остановился. Бриганты — мощная федерация диких племен, занимающих север Британии до самого последнего узкого мыса; на несколько сотен миль к северу простирается только еще один остров, где в неизведанных грозных горах живут лишь вселяющие ужас рыжие гаэлы. Осторий подошел к реке Ди, впадающей в Ирландское море на западе страны, и принялся грабить долину, когда ему донесли, что на них с тыла надвигаются бриганты. Он повернул обратно и разбил значительные силы врага, взяв в плен несколько сот человек, в том числе сына короля и несколько танов. Король бригантов торжественно поклялся в течение десяти лет соблюдать почетный мир, если пленники будут освобождены, и Осторий согласился на это, но оставил королевского сына и пятерых танов в качестве заложников, хотя и под именем гостей. Это развязало ему руки, теперь он мог начать боевые действия против Каратака, засевшего в Уэльских горах. Для защиты уже покоренных земель Осторий использовал три из имевшихся у него четырех регулярных полков, расквартировав один в Карлсоне на Аске, два других — в Шрусбери на Северне. Остальная часть острова охранялась только вспомогательными войсками, за исключением Линкольна, где стоял Девятый полк, и Колчестера, где находилась колония ветеранов, получивших там землю, скот и рабов. Эта колония была первым нашим поселением в Британии, и я послал им письмо с разрешением основать храм в честь бога Августа.

Осторию потребовалось три года, чтобы покорить Южный и Средний Уэльс. Каратак был отважный противник, и, когда его с остатками армии оттеснили в Северный Уэльс, он сумел воспламенить жившие там племена своей храбростью. Но в конце концов Осторий победил его в последней битве, где мы тоже понесли тяжелые потери, и взял в плен его жену, дочь, зятя и двух племянников, находившихся в британском лагере. После отчаянной схватки в арьергарде армии сам Каратак с боем отошел на северо-восток и через несколько дней появился при дворе королевы бригантов (ее отец, король, умер, и она была единственным оставшимся в живых членом королевской семьи, не считая принца, который остался заложником у Остория, так что соплеменникам пришлось ее короновать). Каратак уговаривал ее продолжать войну, но королева была неглупа. Она заковала его в цепи и отправила к Осторию в доказательство того, что она верна клятве, данной ее отцом. Осторий в ответ отправил к ней обратно знатных заложников, за одного из которых она вышла замуж. Принца, своего брата, королева казнила, так как стало известно, что он струсил на поле боя, в отличие от ее мужа, который был взят в плен, лишь получив семь ран и прикончив пять римских солдат. Эта королева, по имени Картимандуя, оказалась самым верным нашим союзником. Она поссорилась с мужем, сказавшим, что он не считает себя связанным клятвой старого короля и не намерен поддерживать с нами мир. Не сумев убедить бригантов пойти на нас войной, он ушел в Южный Уэльс и поднял там новый бунт. Наш гарнизон в Карлсоне был внезапно атакован превосходящими силами британцев. Врага удалось отбить, но мы потеряли батальонного командира и восемь ротных Второго полка. Вскоре после этого два батальона французских вспомогательных войск, отправленных на фуражировку, также подверглись внезапному нападению и были поголовно уничтожены. Осторий, измученный тремя годами беспрерывных боев, принял эти неудачи слишком близко к сердцу, заболел и умер, бедняга, хотя ему могло бы служить утешением то, что накануне сенат присудил ему триумфальные украшения. Это произошло два года назад. Я послал в Британию вместо него генерала по имени Дидий, но пока он туда добирался, Четырнадцатый полк был разбит в решающей битве и ему пришлось отступить в свой лагерь, оставив пленных в руках врагов.

Затем муж Картимандуи покинул Южный Уэльс и напал на нее саму в отместку за то, что она убила его двух братьев, замысливших против нее заговор. Она обратилась за помощью к Дидию, и он отправил к ней четыре батальона Девятого полка и два — батавцев. С ними и своим войском она нанесла поражение мужу, взяла его в плен и заставила поклясться в повиновении ей самой и дружбе с Римом. Затем она простила его, и теперь они правят вместе, по-видимому в мире и согласии; с тех пор мы больше не слышим о вылазках за границу замиренных областей. Тем временем Дидий восстановил порядок в Южном Уэльсе.

А теперь позвольте мне попрощаться с моей Британией, провинцией, которая дорого нам обошлась, как в деньгах, так и в живой силе, и пока что мало дала взамен, если не считать славы. Но я полагаю, что завоевание острова в конечном итоге послужит на пользу Рима, и если мы будем относиться к британцам с доверием и справедливостью, из них получатся хорошие союзники, а в дальнейшем и хорошие граждане. Богатство страны заключается не только в зерне, металлах и скоте. Больше всего империя нуждается в людях, и если она может увеличить свои ресурсы, присоединив к себе земли, где живет честный, отважный и трудолюбивый народ, это куда лучшее приобретение, чем любой остров в Индии, откуда привозят специи, или золотоносный район Центральной Азии. Верность, проявленная королевой Картимандуей и ее танами, мужество, выказанное королем Каратаком в самых тяжелых обстоятельствах, — наисчастливейшие предзнаменования будущего.

Каратака привезли в Рим, и я объявил всеобщий праздник по этому поводу. Весь город вышел на улицы посмотреть на него. Гвардейская дивизия построилась на плацу перед лагерем, я сидел на помосте трибунала, специально воздвигнутого у лагерных ворот. Прозвучали трубы, вдалеке показалась небольшая процессия и направилась по полю к нам. Впереди шел отряд пленных британских солдат, за ними — приближенные таны Каратака, затем фургоны, набитые разукрашенными конскими попонами, хомутами и оружием — не только самого Каратака, но и тем, что он завоевал в войнах с соседями, — захваченными в его лагере в Кефн-Карнедде; за фургонами — его жена, зять и племянники и наконец сам Каратак. Он шел, высоко подняв голову, не глядя ни направо, ни налево, пока не приблизился к самому помосту. Здесь он горделиво поклонился и попросил разрешения обратиться ко мне. Я ответил согласием, и он заговорил так искренне и благородно, да еще на такой превосходной латыни и так бегло, что я прямо позавидовал ему: я никудышний оратор и вечно запутываюсь в собственных фразах.