семь исполнилось. А опыты забросил и начал часто уезжать после октября третьего года. Вы серьёзно считаете, что воспоминания пятилетнего ребёнка помогут открыть научную тайну?

Чекист шваркнул стулом по половицам и придвинулся вплотную, уцепившись корявой ладонью за рукав Генрика.

- А теперь слушай сюда и мотай на ус. Тьфу, ты и усов не вырастил. Так вот, наш вождь Владимир Ильич Ленин серьёзно болеет. Наймиты мирового капитала его ранили в шею. Обычные средства не помогают. Ясно? Нам приказано любой ценой, повторяю – любой ценой добыть особые препараты или научные приборы, которые его излечат. А твой отец мог! Не верю, что перед смертью он всё забрал с собой. Значит, что-то важное припрятал. Кто лучше ребёнка знает закоулки и подземелья замка, а? Мы поедем туда вместе, возьмём каменщиков и землекопов. Ежели надо – разберём Над-Нёман по кирпичам, раскопаем землю вдоль и поперёк. Найдём! Для Владимира Ильича ничего не жалко.

- Понятно. А мне на что сдался ваш Ленин?

Не интересовавшийся особо политикой, Генрик краем уха слышал, что пролетарский главарь прикован к койке, Россией правят сообщники тирана.

От последней фразы Кастуся перекривило. Наркевичу на минуту показалось, что большевик сейчас его ударит.

- Я тебе покажу! На что сдался... Год-два, и увидишь – революция придёт в Польшу, Германия снова восстанет. Кем хочешь быть – классово чуждым сыном кровопийцы-эксплуататора или спасителем вождя пролетариата? А какого ждешь отношения к семьям Конрада и Адама? Чекисты не бросают в беде друзей и не дают спуску врагам. И так, ты с нами или против нас?

- Просто – в стороне. Лео, спасибо за угощение. За интересное знакомство благодарить не буду. Прощайте, пан большевик.

- До скорого свиданья, пан студент.

На улице солнце резануло по глазам. Зато прохладный воздух освежил и окончательно отрезвил. Генрик сдвинул кепку пониже и отправился домой, от души надеясь, что чекист, получив твёрдый отпор, отцепится. Не станет же он рисковать раскрытием себя и агента Лео ради компрометации обычного человека.

Наркевич-Иодко не заметил, что с отставанием на полквартала за ним двинулся Лео. Получив сведения о краковской агентуре большевиков, к которым не испытывает ни малейшего почтения, Генрик стал для них опасен.

Глава 4

Глава четвёртая

Республика Беларусь, 2013 год

До Минской кольцевой автодороги, носящей очень московское название МКАД, Игорь добрался за полчаса, потратив заметную долю этого времени на магазин для покупки армянского коньяка. Госчиновники здесь неохотно берут деньги от незнакомых, так, быть может, традиционная советская форма подмазки сработает.

Проскочив под кольцевой, он вкатился на изрытый метростроем проспект, согласно навигатору носящий имя Дзержинского. Учитывая название городка, где провёл ночь, Наркевич сделал вывод, что память Железного Феликса здесь охраняется с трепетом.

Навигатор завёл в тупик, призывая таранить забор стройки, и до Привокзальной площади он петлял долго, там крутился в поисках парковки, обратив внимание, что в Минске не принято игнорировать знак «Остановка запрещена» с красноречивой табличкой внизу, угрожающей эвакуатором.

Сыщик, в объятия к которому Игорь попал по наводке его дзержинского коллеги, действовал по тому же сценарию: постарался доказать, что из зоны ответственности подразделения объект удалился своим ходом. Если верить камере наблюдения, ход был неровный, покачивающийся.

- Вижу, ваш братик не терял времени зря по пути в Минск. Дальше, простите, не моя епархия.

Купленная час назад бутылка пятилетнего сорокаградусного вкусно обозначилась на столе.

- Не, не имею права, - слабо отмахнулся опер.

- Понял, - ответил Игорь, сунул пузырь в пакет, который словно невзначай оставил на столе. – Если мой брательник надрался в поезде, куда он мог попасть? Вытрезвитель, а может – типичные злачные места. Впрочем, в Узде уже прозванивали…

- Мне не сложно. Обождите минут двадцать, - милиционер поднял телефонную трубку. В его тоне прорезались нотки благожелательности. Наверно, желание посетителя выказать внимание, а не просто призвать к исполнению служебного долга, заставило чуть изменить отношение.

Игорь краем уха слушал разговоры, стук пальцев по клавишам и думал, что в таком темпе изучит интерьер всех милицейских учреждений Минска и области.

- Вы говорите, Наркевич Олег Владимирович, гражданин России, житель Москвы?

- Да! - встрепенулся старший брат.

- Такого нет, - остудил его опер. – В интересующее нас время попадался Олег Владимирович Иодко, из Москвы, россиянин. Не он?

Игорь разразился нецензурной тирадой, позволяющей его самого засадить на пятнадцать суток за матюги в общественном месте. Из неё сыщик сделал вывод, что разыскиваемый заигрался в потомка знатного помещика-шляхтича и во время задержания представился его фамилией.

- Его забрали с улицы Бобруйской в Октябрьский РУВД в состоянии алкогольного опьянения. Выражался нецензурно, оказал неповиновение во время доставки в милицию.

- Ясно… Спасибо! Мне теперь – в Октябрьский УВД?

- Не нужно. Ему выписали пятнадцать суток. Истекают сегодня. Двигайте в приёмник-распределитель на Окрестина. Хлеб-соль не забудьте, - схохмил на прощание мент.

Игорь не успел. Дежурный посочувствовал – всего час как арестант покинул это гостеприимное заведение.

- Понятно. А вы не объясните, почему он зарегистрирован не под своей фамилией?

- Косяк, - человек в окошке и