— Очевидно, рюмка коньяку, которую я вчера выпил на вокзале, ничего не стоила, а чтение глупой книги и фантастические рассказы Сузанны — все это вместе вызвало у меня кошмар, — проворчал маркиз. — Необходимо сделать прогулку: это освежит меня. А в двенадцать часов я поеду за своей дражайшей половиной.

Узнав, что его велосипед уже привезен со станции, Беранже позавтракал, оделся и решил ехать к госпоже Лаверди, куда приказал приехать экипаж, так как намеревался привезти оттуда с собой жену.

Проезжая парком, маркиз встретил Ренуара, который задумчиво прогуливался, заложив руки за спину. Мужчины вежливо раскланялись.

— А! Вы вернулись, маркиз? Как здоровье вашей супруги? Кажется, она была опасно больна?

— Я думаю, что ее испугал призрак, — ответил, смеясь, Беранже. — Близость этих развалин положительно действует вредно на нервы. Все это, вместе с чтением книги о разных тайнах загробной жизни, которую я нашел на столе Алисы, сильно подействовало и на мою нервную систему, — весело продолжал маркиз. — Представьте себе, господин Ренуар, что вчера со мной, самым прозаическим и положительным из людей, была галлюцинация. Я видел человека в черном средневековом костюме, который смотрел на меня и, казалось, был мною самим. Затем со мной был ужасный кошмар: я бежал по какому — то сводчатому коридору, видел мертвую женщину, лежавшую в капелле, и старика — монаха, проклинавшего меня. В конце концов, я бился с каким — то рыцарем, закованным в железо. Одним словом — страшная галиматья!

По мере того как маркиз говорил, лицо Ренуара принимало какое — то странное и насмешливое выражение. Глаза его вспыхнули лихорадочным огнем, а взгляд, полный ненависти и насмешки, скользнул по фигуре Беранже. Положив руку на колесо велосипеда, он сказал глухим голосом:

— Кошмар! Галлюцинация!.. Все это очень удобные названия для того, чего люди не понимают. А я говорю вам, сир де Верделе, что ваша душа, посетив снова места ваших преступлений и очутившись там, где каждый камень говорит о крови ваших жертв, а кости их содрогаются при вашем приближении, вспомнила все и вторично переживает прежние сцены и чувства. Вы забыли, но они, ваши жертвы, хорошо помнят. Они нашли и узнали вашу душу, хотя ваше тело и покоится в могиле.

Беранже с удивлением и неудовольствием посмотрел на собеседника. Затем, хлопнув Ренуара по плечу, он сказал смешанным тоном насмешки и скрытого раздражения:

— Ваши нервы совершенно расстроены, мой дорогой Ренуар, и вам следует серьезно лечиться. Главное же, вам нужно уехать отсюда, где старые легенды раздражают воображение. Впрочем, ваше предположение, что я уже жил здесь в качестве феодального синьора и был таким страшным злодеем, что при моем приближении содрогаются даже камни, весьма любопытно. Но, может быть, вы также жили в то время, и мы с вами старые знакомые. Если же вы находитесь в хороших отношениях с господами призраками, то передайте им, что я ничего так не желаю, как повидаться и объясниться с ними. Это будет гораздо занимательней и здоровей, чем ночные кошмары, — закончил маркиз, к которому вернулось его веселое расположение духа.

Затем он дружески раскланялся с Ренуаром и уехал. Тот проводил его взглядом и пробормотал:

— Глупец! Слепой и тщеславный глупец, презирающий «зрячих»!

Было уже около часу пополудни, когда Беранже подъехал к замку, где жила госпожа де Лаверди. Это было большое, роскошное здание, построенное в прошлом веке и окруженное огромным садом, представляющим собою копию с Трианона.

Молодая женщина находилась в это время на балконе, закрытом полотняной маркизой (Маркиза — матерчатый навес над окном или балконом для защиты от солнца.) и убранном цветами. Она весело разговаривала с каким — то высоким и стройным мужчиной, стоящим спиной ко входу.

— Наконец, вот и вы, маркиз! Откуда это вы являетесь? А я уж думала, что вы умерли или что вас взяли живым на небо, как Эноха! — весело вскричала Марион, протягивая маркизу руку.

— Ах, сударыня! Одно дело, которое я проклинал от души, удерживало меня так долго вдали от любимого существа, — ответил Беранже, любезно подходя к госпоже Лаверди, чтобы поцеловать ее тонкие пальцы.

В эту минуту обернулся собеседник молодой женщины. К удивлений всех, едва маркиз взглянул на него, как глухо вскрикнул и отступил шаг назад.

Впрочем, изумление маркиза имело основание. Большие, голубые глаза незнакомца, спокойно и строго смотревшего на него, были точно такие, как у рыцаря, с которым он бился ночью во время кошмара. До своего странного сна, маркиз никогда раньше не видел этого человека, но впечатление от этого сходства было до такой степени живо, что он чуть не выдал себя. Однако Беранже был слишком светским человеком, чтобы не понять всю странность своего поведения.

— А где Алиса? Надеюсь, она уже не больна? — пробормотал он, чтобы дать себе время оправиться.

— О, нет. Она здорова и сейчас придет сюда. Но позвольте мне, маркиз, представить вам моего дядю — барон Гюнтер де Рентлинген, брат моей belle — mere (Belle — mere (франц.) — здесь: свекровь), — с лукавым смехом сказала Марион, желая вывести из неловкого положения гостя.

Молодые люди пожали друг другу руки.

Затем завязался общий разговор. Тем не менее взгляд Беранже постоянно обращался на лицо Гюнтера, странное сходство которого с рыцарем, виденным им во сне, страшно поражало его и производило на него какое — то болезненное впечатление.

Приход Алисы отвлек его мысли. Увидя бледную молодую женщину, нерешительно остановившуюся на пороге, маркиз подбежал к ней и поцеловал ее с взволнованным и счастливым видом. При виде этого Гюнтер вспыхнул и ушел с террасы. Марион последовала за ним, желая на минуту оставить молодых супругов наедине.

— Ну что, дорогой мой Гюнтер? Как нравится тебе маркиз? Да, кроме того, признавайся, что у вас вышло с маркизом, если твой вид произвел на него действие головы Медузы? — спросила Марион барона, после того как сделала некоторые распоряжениянасчет завтрака.

Гюнтер отбросил в сторону книгу, которую рассеянно перелистывал, и пожал плечами.

— Сегодня я вижу маркиза в первый раз в жизни. Я сам хотел спросить тебя, все ли у него здорово тут?

С этими словами он указал на лоб.

— По крайней мере, до сегодняшнего дня никто не замечал в нем болезни, на которую ты намекаешь, — смеясь, заметила госпожа Лаверди.

— Во всяком случае, его испуг при виде меня очень подозрителен. Черт возьми! Ведь не похож же я, в самом деле, на Медузу? Вообще, хотя маркиз и недурен собой, но он мне не нравится. В нем есть что — то такое лживое и неприятное.

— Еще бы! Ведь он муж Алисы, — сказала Марион, лукаво подмигивая барону.

Гюнтер с задумчивым видом откинул назад свои белокурые волосы.

— Нет, дело не в этом.

— Однако, признайся, что Алиса тебе нравится и что тебе приятно было бы утешить ее?

— Она очаровательна! Но, по моему мнению, она принадлежит к числу таких существ, для которых счастье возможно только тогда, когда оно ничем не запятнано. Соблазнить ее на грубое развлечение мимолетной связи было бы тяжело мне самому!