– Ну не знаю, мало ли…

– Я тебе все сказала еще до Нового года.

– Но ты же до сих пор переписываешься с ним?

– Мне льстит твоя ревность. Но нет. С Ваней я больше не общаюсь. Я тебе повторяю это в сотый раз. Я люблю тебя!!!

Давид освободился от моих объятий, сел и закурил.

– Обедать вместе будем? – спросила я.

– Не, я со своими пойду, – не отводя взгляда от компьютера, ответил он.

Вечером Давид не позвонил. Утром не написал.

***

Первая посленовогодняя неделя давалась мне тяжело, хотя и пролетела довольно быстро. Рабочие будни плавно вошли в свое однообразное русло. Подъем, дорога в сад, дорога на работу, кофе, работа, обед, работа, дорога в сад, дорога домой, ужин, сон. Объем работы не давал мне за эти дни ни малейшего шанса хоть немного провести время вдвоем с Давидом. В те редкие моменты, когда получалось забежать к нему, в его кабинете кто-то постоянно присутствовал. Домашние обязательства не позволяли мне задержаться. Но куда делись ежедневные пожелания доброго утра и спокойной ночи? Куда пропали часовые разговоры по телефону? К концу недели я немного напряглась, хотя и гнала от себя эти дурные мысли, пытаясь оправдать все свои «загоны» загруженностью работой, восстановлению после праздников и, как следствие, усталостью Давида…

***

Утром в пятницу я приехала на работу пораньше и сразу поднялась к Давиду в кабинет. Он, как всегда, налил мне чашечку кофе, я, как всегда, закурила сигарету. Все как обычно.

– На волейбол-то сегодня идем? – спросил Давид.

– Я забыла форму, – ответила я. – Может, заменим волейбол?

– Не, я пойду. Я люблю играть…

И тут меня осенило. Эврика, ага! Только очень грустная эврика…

– Ты! Ты не вернулся. Все это было сделано только для того, чтобы устранить соперника. Устранить Ваню! Конечно же. В тебе сыграл спортивный интерес, ты почувствовал реального конкурента и сделал все возможное, чтобы я выбрала тебя. Своего ты добился, выдохнул, и все вернулось на круги своя. Баба рядом, баба моя…

Давид молчал.

Мне столько людей пытались это донести. Пытались объяснить банальные вещи, а я не понимала. Не слушала. Или не хотела ни слушать, ни слышать, ни понимать.

– Юля! Да кому ты, кроме меня, нужна? Какой Ваня? Он подцепил тебя только для того, чтобы переспать. Все с тобой общаются только из-за своей выгоды, как ты этого не понимаешь? А я жалею тебя и спасаю от таких вот Татьян, Кать и Вань… – заговорил он. – Я и сам-то не понимаю, почему почти год с тобой общаюсь. Ты страшная, толстая и убогая…

Я не допила кофе. Молча встала и вышла…

Перед глазами все плыло, окружающее закрылось пеленой. Я никого не видела и не слышала. В груди щемило.

Дойдя до кабинета, я села и, понимая, что в любую секунду может кто-либо войти, попыталась прийти в чувства. Выпив залпом стакан воды, я ввела в интернете запрос:

*Убогий – человек, неполноценный в каком-либо отношении (физически или умственно).

Давид был прав абсолютно во всем, как бы обидно это ни звучало. Я действительно никогда не отличалась красотой. Кривые зубы, маленькая грудь. Меньше чем за год я умудрилась прибавить в весе десять килограммов, и теперь жир на моем животе, кажется, видно было даже со спины. Мое мышление люди всегда называли странным. Меня всегда называли странной. Татьяна так и не перезвонила. Егор так и не нашел времени обсудить договор. Ази оказалась не права – дверь в светлое будущее так и не открылась, ручку не заклинило, ее там, видимо, и не было никогда. Я так и осталась стоять на пороге. Ваня, Ванечка! Мужчина моей мечты не предпринял ни единой попытки побороться за меня. Да и не собирался, наверное, а я себе, как всегда, нафантазировала лишнего…

Со мной не хотят продолжать общение ни старые знакомые, ни новые. Мои родственники не звонят и не интересуются тем, как я живу. Я обуза для них, видимо, всегда ею и была. Без меня всем легче.

Я УБОГАЯ!

Я не злилась на Давида, не испытывала к нему никаких эмоций. В какой-то степени я даже была благодарна ему за то, что спустил меня с небес на землю. В моей голове все снова разложилось по полочкам. Снова все стало ясно, понятно и реально. В этой реальности не было красок, там была я, такая, какая есть на самом деле – убогая. А убогим нет места в этом современном мире. Для них он слишком жесток…

***

И вот сижу я сейчас на подоконнике открытого окна, на двенадцатом этаже чужой квартиры. В руках у меня сигарета, фужер с коньячком, ноги свисают наружу. Слезы текут ручьем, черная дыра в моей груди издает такую знакомую боль. Боль разочарования, боль безысходности. А мне так хотелось верить, что я ее больше никогда не испытаю.

Это третья попытка суицида…

И сейчас я хочу больше всего, чтобы меня хоть кто-нибудь заметил, чтобы меня успели спасти. Чтобы мне в очередной раз вдолбили, что жизнь прекрасна и удивительна. И чтобы я снова поверила в эту чушь и снова нашла бы в себе силы жить…

ПОСЛЕСЛОВИЕ…

Мне шестнадцать лет. И момент, когда пришло понимание, что жизнь не имеет смысла, я помню, как сейчас. Учеба, спорт, кружки, болтовня с подружками – зачем все это нужно?

Я впала в глубокое отчаяние. Настроение было подавленное, я часто плакала, не хотела ни с кем общаться. Много думала и размышляла. Я настолько глубоко посадила в себе зерно под названием «а смысл?», настолько широко развила этот вопрос в своей голове, что спустя несколько месяцев выход видела один – смерть!

Мама особо не вникала в мою жизнь, ее тоже можно понять, она «упахивалась» на работе, и в первую очередь именно для того, чтобы создать комфортные условия проживания нам с сестрой. В те редкие моменты, когда она замечала мое состояние и выводила на разговор, я пыталась все объяснить, но слова не подбирались. Мама меня не понимала, завязывался скандал, и разговор уходил в другое русло… Все списывалось на мой переходный возраст…

Тогда меня спас одноклассник. Он предложил ехать в Санкт-Петербург и поступать в вуз именно там. Я решила рискнуть. Жизнь кардинально поменялась. Круг моего общения сменился, появилась свобода, а с ней новые заботы, я отвлеклась и сама не заметила, как выкарабкалась. Спустя несколько лет, я с ужасом рассказывала о