Активность демона тоже, похоже, зависела от времени суток, но его присутствие в наибольшей мере проявлялось в темноте.

Отпечатки зубов, которые он оставил на щеке Тобина, скоро зажили и перестали быть заметны, но ужас в душе мальчика остался. Каждую ночь, лежа рядом с Нари в постели, Тобин представлял себе иссохшую черную фигуру, рыскающую в темноте, тянущую когтистые пальцы, скалящую острые зубы. Мальчик натягивал одеяло до самых глаз и перестал пить что-либо после ужина, чтобы не вставать ночью на горшок.

Хрупкое благополучие ничем не нарушалось, и через несколько недель, войдя в игровую комнату, Тобин обнаружил там свою мать у появившегося у окна стола.

— Это для наших уроков, — объяснила Ариани, показывая мальчику на кресло.

Сердце Тобина, когда он увидел пергамент и чернильницу, оборвалось.

— Отец уже пытался меня учить, — сказал он. — У меня ничего не получилось.

При упоминании Риуса лоб Ариани прорезала морщина, но скоро хорошее настроение вернулось к ней. Окунув перо в чернильницу, Ариани протянула его сыну.

— Давай попробуем снова. Может быть, я окажусь лучшей учительницей.

Все еще полный сомнений, Тобин взял перо и попытался написать свое имя — единственное, что успел выучить. Ариани несколько минут смотрела на его мучения, потом мягко отобрала у него перо.

Тобин замер, опасаясь, что последует выговор. Однако Ариани просто поднялась из-за стола и подошла к подоконнику, на котором располагались восковые и вырезанные из дерева фигурки. Взяв в руку маленькую лису, мать взглянула на Тобина.

— Их все сделал ты, верно?

Мальчик кивнул.

Ариани осмотрела все фигурки по очереди: сокола, медведя, орла, бегущую лошадь, был там и человечек — Фарин со сделанным из щепки мечом в руке.

— Это не самые лучшие, — застенчиво сказал Тобин. — Я их раздаю.

— Кому?

— Всем, — пожал плечами мальчик. Слуги и солдаты княжеской гвардии всегда хвалили работу Тобина и даже иногда просили его вырезать определенное животное. Маниес хотел иметь выдру, а Ларис — медведя, Кони предпочитал птиц. В обмен на фигурку орла он дал Тобину один из своих самых острых ножей и находил ему куски мягкого дерева, из которого было легко вырезать зверей.

Как ни хотел мальчик угодить им всем, лучшие свои работы он всегда берег для отца и Фарина, но ему никогда не приходило в голову подарить что-нибудь матери. Теперь он испугался, не обидел ли ее.

— Хочешь, возьми эту. — Он показал на лису, которую Ариани все еще держала в руках.

Она с улыбкой склонила голову.

— Благодарю тебя, мой господин. — Вернувшись в кресло у стола, Ариани поставила лису рядом с чернильницей и протянула Тобину перо.

— Ты не мог бы нарисовать ее для меня?

Тобин никогда не думал о том, чтобы рисовать те объекты, которые было так легко слепить или вырезать. Он смотрел на чистый пергамент, похлопывая пером по подбородку. Придать форму мягкому воску было легко, создать живое изображение лисы на пергаменте — совсем другое дело. Он вспомнил, как однажды утром видел на лужайке лисенка, и попытался нарисовать острую мордочку и настороженные уши зверька, охотившегося в траве за мышью. Он мог все отчетливо видеть внутренним взором, но, как ни старался, не смог подчинить себе перо. Каракули, получившиеся на пергаменте, ничем не напоминали лису. Отбросив перо, Тобин уставился на свои измазанные чернилами пальцы: он снова потерпел поражение.

— Ничего, милый, — сказала ему мать. — Вырезанные тобой фигурки лучше любого рисунка. Я попросила просто из любопытства. А теперь давай попробуем сделать так, чтобы тебе было легче писать буквы.

Пододвинув к себе лист, Ариани писала некоторое время, потом посыпала написанное песком, стряхнула его и пододвинула пергамент к Тобину. Наверху страницы оказались три очень большие буквы «А». Обмакнув перо в чернильницу, Ариани протянула его сыну, потом встала у него за спиной, взяла его руку в свою и обвела буквы, показывая мальчику правильные движения. Так они сделали несколько раз, и потом, когда Тобин попытался написать буквы сам, оказалось, что у него стало получаться лучше.

— Смотри, мама, мне удалось! — воскликнул он.

— Я этого и ожидала, — проговорила Ариани, рисуя еще несколько образцов. — В твоем возрасте мне было так же трудно.

Тобин следил за ее рукой, пытаясь представить себе маленькую девочку с косичками, которая никак не может научиться писать.

— Я тоже лепила маленькие статуэтки, хотя совсем не такие хорошие, как твои, — продолжала Ариани. — А потом няня научила меня шить кукол. Ты ведь видел моих кукол.

При мысли о куклах Тобина охватило смущение, но он не хотел показаться грубым, промолчав.

— Они очень красивые, — сказал он и невольно взглянул на любимую куклу матери, неопрятным комком приткнувшуюся на сундуке рядом с ними. Подняв глаза, Ариани проследила за его взглядом. Слишком поздно… Она поняла, на что он смотрит, может быть, даже догадалась, о чем думает.

Лицо Ариани озарилось нежной улыбкой, она взяла уродливую куклу на руки и расправила ее неуклюжие конечности.

— Это — лучшая из всех, что я когда-нибудь делала.

— Но… э-э… почему у нее нет лица?

— Глупый малыш, конечно, у него есть лицо! — Ариани рассмеялась и провела пальцами по пустому овалу. — Самое миленькое маленькое личико!

На мгновение ее глаза снова стали безумны — как тогда в башне. Тобин съежился, когда Ариани снова склонилась к нему, но она просто окунула перо в чернильницу и продолжала писать.

— Я чему угодно могла придать форму руками, а вот писать и читать не умела. Мой отец — твой дедушка, Пятый Супруг Танарис — показал мне, как нужно двигать рукой, а я теперь показываю тебе.

— У меня есть дедушка? Я его когда-нибудь увижу?

— Нет, мой дорогой, его давным-давно отравила твоя бабушка, — ответила Ариани, продолжая писать. Через минуту она пододвинула пергамент Тобину. — Вот, еще один ряд, чтобы ты мог обводить буквы.

Они провели все утро за учебой. Как только Тобин освоил обводку готовых образцов, Ариани велела ему произносить те звуки, которые изображались буквами. Снова и снова мальчик обводил и повторял звуки, пока в результате чисто механических действий не начал понимать связь. К тому времени, когда Нари на подносе принесла им обед, Тобин уже совсем забыл о странной судьбе своего деда.

С того дня каждое утро мать и сын проводили за упражнениями в письме. Ариани проявляла удивительное терпение, обучая мальчика тому, что раньше никак ему не давалось. Так, мало-помалу, Тобин научился грамоте.

Князь Риус отсутствовал всю зиму, сражаясь рядом с царем в Майсене. Его письма были полны описаниями битв: они должны были послужить уроками для Тобина. Иногда вместе с письмом Риус присылал подарки, военные трофеи: кинжал с вырезанной на рукояти змеей, серебряное кольцо, мешочек игральных костей, маленькую вырезанную из янтаря лягушку. Однажды посланец Риуса привез Тобину помятый шлем с выкрашенным в пурпур лошадиным хвостом на верхушке.