И битва у пирамид произошла.

* * *

Противник будто сам решил помочь Бонапарту: два мамелюка, Мурад Бей и Ибрагим Бей построили свои армии на разных берегах Нила. Французы в своих расчетах предусмотрели варианты форсирования великой реки и имели речной флот, но он не понадобился.

— Разделенные силы, два командующих, наверняка не ладящих друг с другом — что может быть лучше?! — Наполеон во всем штабном шатре один был в прекрасном расположении духа. — Я не сомневаюсь в нашей победе. Стройте каре! Мы идем на сближение! И не забывайте: ослов и ученых — в середину. Ни тех, ни других нельзя терять, здесь мы других не достанем.

Спустя несколько минут, в сопровождении о чем-то спорящих между собой генералов, Бонапарт вышел из шатра и поднялся на небольшое возвышение. Проходящие прямо перед ним солдаты приветствовали своего командующего. Тогда Наполеон показал на пирамиды и прокричал:

— Солдаты! Вы пришли в эти края, чтобы вырвать их из варварства, принести цивилизацию на Восток! И спасти эти прекрасные края от ярма Англии! Мы собираемся вести бой. Думайте, что эти памятники с высоты сорока веков смотрят на вас!

Яростный крик заглушил его последние слова. Командиры бегали вдоль строя, придерживая рвущихся в бой солдат. Их вел Лев. Донеслись крики и с другого берега Нила — там собралось множество жителей Каира, молящих Аллаха о поражении неверных.

Мурад Бей, а именно с его армией решил Бонапарт покончить сначала, одним флангом прижимался к реке. На другом фланге его армии, уже в песках, была сосредоточена страшная конница мамелюков. Французы шли пятью широкими каре, внутри которых двигались обозы, ученые и ненужная пока конница. Пушки двигались вместе с каре, прикрывая их углы.

Вскоре мамелюки провели пробную атаку на одно из каре. Даже без помощи пушек французы могли бы ее легко отбить, одними только ружейными залпами. Храбрость восточных наездников ничего не смогла поделать с ровными рядами гренадеров, беспрекословно выполнявших команды. Каре двигались вперед, отбивая новые и новые атаки, все более ожесточенные. Мурад попробовал двинуть вперед спешно собранную и плохо вооруженную армию феллахов, но те просто не умели воевать. Как только ядра разметали в клочья несколько десятков бойцов, феллахи побежали, смешав строй готовившихся к атаке мамелюков. Противнику пришлось тратить время, чтобы остановить бегущих, а каре все так же неумолимо продолжали наступление.

Тесня мамелюков, французы заняли селение Ембамех, без особого труда выбив оттуда подавленный развитием событий гарнизон. В отчаянии Мурад Бей собрал несколько тысяч мамелюков и приказал им, во что бы то ни стало прорвать строй. Страшная, визжащая лава, сверкая клинками, понеслась на каре генерала Дезе. Отбивавший ритм шага барабанщик сбился и оглянулся на солдат позади.

— Сюда, быстрее! — закричал усатый гренадер. — Проползай прямо у меня под ногами!

Гаевского не пришлось просить себя дважды — атака мамелюков заставила задрожать его колени. С восторгом смотрел он изнутри остановившегося каре, как разворачивалось перед ними море всадников, и как бесстрашно ждали встречи с ними французы. Заговорили пушки, оставляя заметные пустоты в рядах атакующих, потом два залпа успели дать гренадеры. Снова, все вместе, выстрелили пушки картечью почти в упор, и все заволокло дымом. Антон был уверен, что с мамелюками покончено, но из облака дыма вдруг вылетело сотни две бойцов, все черные от копоти. Штыки гренадеров вонзились в груди их лошадей, но продавливая строй и отчаянно размахивая саблями, мамелюки отважно шли на смерть. И свершилось чудо — нескольким десяткам всадников удалось ворваться в центр каре.

Гаевский, не желая геройствовать на чужой войне, вместе с барабаном мигом взлетел на ближайшую повозку с фуражом. Он ждал появления новых всадников — прорванное каре было бы обречено. Но слишком много мамелюков осталось лежать на песке во время атаки. К окровавленным героям не пришла помощь, и в считанные минуты всех их перекололи штыками вместе с ни в чем не повинными лошадьми. Каре сомкнулось, перестроилось, раненых положили на повозки — и вот снова поступил приказ Дезе двигаться вперед.

Один из солдат, проходя мимо трупа мамелюка, вдруг чем-то заинтересовался и ткнул его штыком в живот. Потом присел на корточки, поднес что-то поближе к глазами и вдруг закричал во весь голос:

— Золото! У него в поясе зашито золото, много монет!

Приказ Дезе тут де оказался временно забыт. Солдаты кинулись осматривать трупы, раздались новые крики радости. Мамелюки шли в бой, неся в своих поясах все свое богатство. На время каре просто не могло дальше двигаться — солдаты выбегали из строя, чтобы осмотреть убитых. Говорили, что у некоторых монет было больше сотни! С большим трудом генералу удалось привести солдат к подчинению и продолжить битву.

К вечеру все было кончено. Феллахи, увидев, что почти вся конница мамелюков перебита, а янычары отступают, в панике бросились к судам. Мамелюки убивали их десятками, но феллахами овладела паника. Многие кидались в Нил, надеясь переплыть реку. Мурад Бей приказал сжечь суда. Отряд бедуинов, увидев исход сражения, скрылся в пустыне. Сам Мурад отступил к югу, в Верхний Египет, чтобы продолжить борьбу, а так и не принявший участия в битве Ибрагим ушел к Сирии. И тогда французы снова бросились к трупам мамелюков. Всю ночь они метались по пустыне, по Каиру, по Газе, по берегам Нила, отыскивая, что бы еще украсть. Бонапарт не мешал им, приказав лишь выставить боевое охранение и следить за пожарами. Он был абсолютно уверен: появись сейчас враг, эти мародеры немедленно встанут стройными рядами под знамя Льва.

Воспользовавшись общим беспорядком, Гаевский оставил надоевший барабан и отправился в Каир. И вот тут, при свете факелов у большого дома, где остановились штаб и командующий, он увидел рисунок льва на стене. Он был исполнен углем и явно второпях, и Антон сразу понял, что это и есть сигнал. Он подошел и небрежно, будто случайно провел по рисунку рукой. Потом не спеша, но внимательно прислушиваясь к каждому шороху, отступил в темный переулок.

— Ты пришел по следам Льва? — тихо спросил его юный и нежный женский голос.

— У тебя хороший французский, — соврал Гаевский. — Меня зовут Антуан, или просто Антон.

— Мое имя Дия. Несколько наших людей погибло этой ночью, и пришлось мне оставить для тебя знак. Я сразу скажу важное: в Гизе появились христиане, которые ищут всех, кто знает о подземелье Сфинкса. Ими управляет человек по имени Колиньи.

— Его надо остерегаться! — Антон потихоньку подошел к девушке вплотную, но лица не мог разглядеть из-за накинутого бурнуса. — Он чрезвычайно опасен. Ты давно здесь? Генерал Бонапарт в доме или еще не прибыл?

— Не знаю. Это дом Абу-Бакара, знатного бея. Он был убит сегодня. Вот еще! — Дия всплеснула руками, что-то вспомнив. — Мои хозяева просили передать, что незадолго до сражения в городе появились два человека из... Русия?

— Россия! — Гаевский насторожился. — И что же?

— Они прибыли вместе с янычарами из Турции. Это странно, янычары не любят христиан. Значит, кто-то властный приказал им. Значит, они не простые люди. Их интересовал ход битвы, потом они исчезли. Мы думаем, что они — охотники. Но они пришли за Львом, Сфинкс их, кажется, не интересовал.