Слова Генри задели Эшли за живое. Она вспомнила, как совершенно по-иному почувствовала себя сегодня утром, когда заставила себя встать с постели. Выбраться из комнаты, где погребла себя заживо, и сделать нечто самое простое и обыденное, например принять душ.

Миссис О'Коннор поставила перед ней тарелку с поджаристым беконом и дымящейся яичницей, намазанные маслом тосты. Перед Генри оказалась миска овсянки. Эшли сделала глоток апельсинового сока и с жадностью набросилась на еду. Старик с улыбкой наблюдал за ней.

– Вы думали над тем, чем займетесь дальше? – спросил он.

– Я собиралась продолжать образование, – ответила Эшли. – Конечно, если удастся. – Несмотря на заверения Филипса, она была не очень уверена в устойчивости своего финансового положения.

– А, колледж. Ну, об этом вам не следует беспокоиться. Я видел ваши оценки, юная леди. Знаю и о ваших спортивных перспективах, позволяющих вам получить соответствующую стипендию для обучения.

Эшли удивилась.

– Это ведь моя академия. Разумеется, ее деканом состоит моя дочь, – произнес он, словно Кейси находилась в полном здравии и продолжала исполнять служебные обязанности, – но я в курсе всего, что там происходит. Поэтому о том, что касается колледжа, не беспокойтесь. Я спрашиваю о вашей жизни. Чему вы собираетесь посвятить себя?

Обрушившаяся на Эшли трагедия отучила ее загадывать дальше чем на день вперед. Будущая жизнь представлялась ей такой же далекой, как африканские джунгли.

– Не знаю. Меня интересовала медицина. Я мечтала путешествовать, – промолвила она.

– Путешествия! Это очень важно. Повидать мир, набраться жизненного опыта! Те путешествия, что я совершил, – лучшие воспоминания моей жизни.

Перед мысленным взором Эшли возникли пирамиды Египта и заснеженные вершины Гималаев.

– А где вы бывали?

Генри начал рассказывать, но его прервал стук в наружную дверь, и в кухню с решительным видом шагнул детектив Берч.

– Мистер Ван Метер, Эшли, у меня для вас хорошие новости. Его схватили.

– Джошуа Максфилда? – уточнил Ван Метер.

Берч кивнул.

– Часть информации по делу пустили в общенациональных новостях. Полиция штата получила сигнал от одного из жителей и накрыла Максфилда в мотеле. Завтра он должен предстать перед судом в Небраске. Если суд даст согласие на выдачу, то уже к концу недели подозреваемый окажется в тюрьме у нас, в Орегоне.

Пока Джошуа Максфилд пребывал на свободе, Эшли постоянно терзал страх. Теперь, зная, что он под стражей, она почувствовала облегчение. Но радости не ощутила. Ее мать и отец мертвы, и никакие действия властей в отношении Джошуа Максфилда не вернут их.

Перед тем как появиться на территории тюремной части Центра правосудия, Барри Уиллер зашел в мужскую комнату, чтобы успокоиться. Ополаскивая руки под краном, Барри придирчиво изучал себя в зеркале. Его рыжевато-каштановые волосы были подстрижены два дня назад, костюм идеально сидел на долговязой фигуре, и весь он безупречно аккуратный, свеженакрахмаленный и отутюженный. Обманчиво зеленые, под контактными линзами, проницательные глаза. Покидая туалетную комнату, Барри был уверен, что являет собой воплощенный образ энергичного и успешного адвоката.

Уиллер едва сдерживал радостное волнение, когда пешком проделывал путь через город: от своей адвокатской конторы до Центра правосудия – шестнадцатиэтажной конструкции из стекла и бетона, через квартал от здания суда округа Малтнома. Тюрьма занимала в Центре правосудия с четвертого этажа по десятый, но, кроме нее, здесь же помещались еще отделение полицейского управления, филиал офиса окружного прокурора и несколько помещений для судебных заседаний. И тут же в настоящее время содержался Джошуа Максфилд, самый печально известный ныне серийный убийца округа Малтнома.

Два года назад Барри Уиллер покинул должность государственного адвоката[7]и занялся частной практикой. В первый год пришлось тяжеловато, но скоро бизнес стал налаживаться. Вчера, когда Уиллер был в суде с одним из своих клиентов, как раз предъявляли обвинение Максфилду. Барри был уверен, что столь знаменитый подозреваемый наймет себе в защитники какую-нибудь крупную шишку из портлендского адвокатского сообщества. Каково же было его удивление, когда секретарь вдруг сообщил ему, что звонил из тюрьмы Джошуа Максфилд. Перед мысленным взором Уиллера замаячил призрак вожделенного новенького «мерседеса».

Войдя в тюремную приемную, Барри предъявил свое адвокатское удостоверение сидящему за конторкой офицеру, прошел через металлоискатель, а затем тюремным лифтом попал в бетонный коридор, выкрашенный пастельно-желтым цветом. Адвокат позвонил, вызывая охрану, и стал нервно дожидаться перед тяжелой стальной дверью. Охранник пропустил Уиллера в другой, уже более узкий, коридор и открыл дверь в одну из комнат для свиданий, где адвокаты встречались со своими находящимися в заключении клиентами.

– Позвоните, когда соберетесь уходить, – сказал часовой, указывая на черную кнопку встроенного в стену переговорного устройства, и закрыл за собой дверь.

Уиллер сел на один из двух пластмассовых стульев, разделенных маленьким круглым столиком, который крепился к полу металлическими болтами. Он приготовил блокнот и как раз собирался с мыслями, когда открылась еще одна стальная дверь. Именно за ней находился коридор, ведущий к камерам. Через мгновение в комнату для свиданий вошел Джошуа Максфилд.

Он был примерно одного роста и сложения с Уиллером. В оранжевом тюремном комбинезоне, руки скованы наручниками, но его это, похоже, не беспокоило. Офицер тюремной службы отпер и снял с Максфилда наручники и указал ему на пустой стул.

– Спасибо, что пришли, мистер Уиллер, – произнес Максфилд, когда дверь за охранником закрылась.

– Зовите меня Барри, – с улыбкой отозвался Уиллер.

Максфилд тоже улыбнулся.

– Барри, я польщен, что вы откликнулись на мой звонок. Все в тюрьме так хорошо о вас отзывались, что я решил: вам будет не до меня.

Уиллер приятно удивился, но постарался не подать виду. У него имелись, конечно, скромные успехи, но молодой юрист даже представить не мог, что его репутация так окрепла.

– Никакая занятость не помешает мне откликнуться на звонок из тюрьмы, – произнес он. – Я знаю, как одинок человек, запертый в неволе.

– Это правда. Я никогда не попадал в подобную ситуацию. Так неприятно оказаться во власти посторонних людей. Очень деморализует.

Уиллер подумал, что Максфилд отнюдь не производит впечатление деморализованного. Напротив, он выглядел собранным и уверенным для человека, которого скорее всего ждет смертный приговор.